Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7
Шрифт:
И это узнавание сразу успокоило Андрея. В мире, в котором он существовал, были свои порядки: в нем были и люди законопослушные, и тихие, и разбойники, и жулики, но существовала определенная установленность отношений. И еще не сказав ничего, Андрей понял, что своего эти мужики обижать не будут, даже если «свой» обозначает лишь гимназиста, которого этот истопник и не помнит. Как же его звали? Тихоном?
Теперь, когда они стояли рядом, Андрей разглядел и второго. У него было скуластое крепкое лицо, узкие губы и злые
– Не буду, – сказал Андрей. – Не буду, Тихон.
– Ты кто? – Тихон приблизил лицо – от него пахнуло водкой. – Ты кто такой?
– Я у вас в котельной все свои лучшие годы пробыл, – сказал Андрей, стараясь улыбнуться. Улыбка, правда, не получилась.
– Ах ты, мать твою! Гимназист! Из Александровской? Много вас было, разве всех упомнишь. А теперь что, в студенты пошел?
– Я в Глухом переулке живу, – сказал Андрей. – С теткой. Может, знаете?
– Кто вас всех знает, – сказал Тихон без злобы. – Они у меня, стервецы, курили. – Последние слова были обращены к спутнику, который стоял – руки в карманах бушлата – и покачивался.
– Если курили, – сказал он со злобой, – чего же он папиросу пожалел?
– А я не курил, – сказал Андрей. – И сейчас не курю. Но если вам деньги нужны, возьмите.
Тут он понял, что нетактично предлагать людям деньги, которые валяются на земле. Он опустился на четвереньки – ключи были большие, они блестели, их он нашел сразу, а монеты попали в грязь.
– Да ты чего, – сказал Тихон. – Ты ничего. Бог с ними.
Он тоже встал на четвереньки, и они с Андреем шарили руками по лужам.
– Во, – говорил Тихон. – Нашел. Двугривенный.
Его спутник стоял над ними. Ему это не нравилось.
– Пошли, – сказал он. – Штаны извозишь, мать твою.
– Не, – говорил Тихон. Он был совсем пьян. – Надо помочь. Гимназисту. Тебя как зовут?
– Андреем. Андрей Берестов.
– Как же, Андрей, Андрюша! Помню. Курносенький такой был.
Конечно же, Тихон Андрея не помнил, но теперь они были заняты общим и, с точки зрения Тихона, полезным делом.
– А много денег-то у тебя было?
– Не знаю, – сказал Андрей. – Около рубля, наверное.
– Дурак ты, гимназист. Если будешь каждому карманы разевать, не напасешься.
Тут он нашел целый полтинник, и на том они поиски прекратили, потому что второй, которого звали Борисом, хотел уйти.
Они пошли к выходу из сада все вместе. Андрей протянул Тихону мокрую ладонь, на ней было два пятиалтынных и гривенник.
– Нет, – сказал Тихон, – это ты себе оставь. У нас уже полтинник есть и двугривенный.
– Давай, – сказал Борис и взял деньги у Андрея. Что Тихону не понравилось. Он стал объяснять Борису:
– Тетка у него, в очках, Марья Павловна, я ее знаю, она к соседу моему приходила, еще на Пасху, благотворительность носила. Я ее, ей-бо, знаю, ты скажи, Андрюш, я ее знаю?
– Точно, знаете, –
– Я и говорю. Она женщина справедливая и небогатая, это я точно тебе говорю.
Борис не отвечал. Но и деньги не вернул.
Они вышли на Екатерининскую.
– Слушай, гимназист, – сказал Тихон, – пошли собачьей радости вкусим за твое здоровье. Ты не думай, у нас есть.
– Я не пойду, – сказал Андрей.
– Пойдешь, пойдешь, – сказал Тихон. – Выпьем, посидим. Надо согреться.
Через три минуты они сидели в жарком, душном и, как показалось Андрею, страшно уютном зале трактира. Половой принес штоф водки и горячей жареной чесночной колбасы.
Тихон, оказывается, теперь служил кочегаром на станции, а Борис был приезжий, из Пскова, и работал в депо. К удивлению своему, Андрей понял, что спутники его – совсем молодые, а в гимназии ему казалось, что Тихон велик и стар.
В морщинках вокруг глаз Тихона, под носом, над усами была сажа, под обломанными ногтями тоже чернота. Борис был чище, одет аккуратнее. Он был мрачен и только после второй рюмки попривык к Андрею, разговорился. Они, оказывается, готовили в депо забастовку, все продумали, а приехал из Киева эсдек Мученик и велел все делать иначе. Получилось, что теперь Борис не главный, и это он переживал. А Тихон, который Борису сильно сочувствовал, достал ему выпить, но тут у них кончились деньги, а выпить хотелось – вот и подошли к студенту. Они только и собирались рупь взять, не больше, но когда студент, то есть Андрей, стал кобениться, они на него рассердились. Так что если бы не узнавание, накостыляли бы Андрею.
Потом и Борис оттаял. Он оказался славным парнем, если бы не пил, так объяснил Тихон. Он окончил реальное училище, но потом обстоятельства не сложились, Борис не объяснил – как. Пришлось уйти в механики. Он приехал в Симферополь.
– Женить Борьку надо, – утверждал Тихон. – Ты, Андрюша, нам невесту отыщи, только с образованием. Мы теперь, сам понимаешь, к свету стремимся. Предстоят большие перемены. Ты газеты читаешь? Выберем мы Борьку в Думу от революционеров. А потом, гляди, министром станет. – Тут Тихон развеселился. А Андрей вспомнил, что у него была заначенная пятерка, на самый крайний случай. Они и ее пропили.
Ушли они из трактира, когда он уже закрывался. Все трое совершенно обнищали. Железнодорожники пошли провожать Андрея, и тому было лестно и приятно, что он идет домой с двумя такими славными парнями, которые его понимают.
Когда они вышли к Салгиру, их догнал Ахметка, который возвращался домой. Ахмет отнял его у новых друзей и помог взобраться на ломовую телегу. Тихон отдавать Андрея не желал, потому что поклялся сдать его с рук на руки Марии Павловне, но Ахмет, когда узнал об этом благородном плане, вправду испугался, он представил себе, что подумает тетя Маня.