Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7

Булычев Кир

– Чудесная картина. Настоящий Юон, – сказала Маргарита. – Вы любите Юона?

– Я его не знаю, – сказал Андрей.

От Маргариты исходило нервное напряжение. Если она говорила, то авторитетно и умно, если смеялась, то громче и заливистей всех.

– Вы отсталый провинциал, но именно это мне в вас нравится. В вас сохранилась странная чистота, которую не найдешь в столице.

– Я живу в Москве.

– Во-первых, вы живете там без году неделю. А во-вторых, Москва никогда не сможет стать столицей.

Они

дошли до лавочки, на которой Андрей сидел три дня назад. Он бы не узнал этой лавочки, но на черной земле возле нее лежал гривенник. Наверняка это был тот гривенник, который они с Тихоном не отыскали. Гривенник лежал на орле, и потому Андрей его поднял.

– Вы, оказывается, бережливый, – сказала Маргарита.

Андрей не стал ей объяснять. Он хотел, чтобы она сама рассказывала. Это важнее.

Они пошли по аллее. Маргарита ступила на жухлую траву, подошла к старому дубу. Она протянула руку и оперлась о него.

– Андрей. – Маргарита вдруг заговорила другим, высоким, нервным голосом, будто все, что было раньше, более не играло роли. – Меня интересует, доверился ли вам Коля Беккер?

– В каком смысле? – Андрея позабавила сама форма вопроса, но Маргарита была серьезна.

– Знаете ли вы о его драме?

Андрей готов был уже ответить положительно, но тут спохватился, что в воображении Маргариты драмой могло именоваться нечто совсем иное, а не разрыв с Альбиной или денежный долг.

– Ваши колебания делают вам честь, – сказала Маргарита, не отрывая от Андрея пронзительного взгляда. – Вы не можете выдать доверенных вам тайн. Тогда я вам помогу. Наш общий друг имел неосторожность увлечься пустоголовой генеральской дочкой, которая, как, впрочем, и ее мамаша, рассчитывала, породнившись с ним, стать баронессой и владелицей замков в Курляндии. Когда они выяснили, что Коля гол как сокол, они безжалостно выбросили его из дома. Он же, истратив на них более тысячи рублей, оказался в безвыходном положении. Как вы видите, я все знаю.

– У Коли тяжело больна мама, – сказал Андрей.

– И это мне тоже известно! – Маргарита резким движением руки в лайковой перчатке отмела это известие, как не имеющее большого значения.

«Какая она красивая некрасивая женщина, – подумал Андрей. – В ней все преувеличено – и черты лица, и формы тела, и чувства, и слова. Но всеобщая несправедливость вмешалась и здесь. Ахмет поражен необычностью Маргариты и готов поклоняться ей, а Коля, в которого Маргарита, без сомнения, влюблена, предпочитает ей белокурую куколку. Колю она пугает… а меня? Меня тоже», – признался себе Андрей.

– Я привезла Коле деньги, – сказала Маргарита. – Но я не могу их ему передать. Он их у меня не примет. Он горд.

Воронье громко кричало в голых ветвях, собираясь на вечернее собрание. Солнце быстро клонилось к вершинам деревьев.

Андрей

знал уже, что Маргарита сейчас попросит его передать деньги Беккеру и больше им не о чем будет говорить. Он испугался, что не успеет узнать о главном, и совсем не вовремя спросил:

– А как же Лида?

– Это же средневековая история! – воскликнула Маргарита, не скрывая снисходительной улыбки. – Полгода назад вашему ветреному другу захотелось соблазнить мою подружку, но я этого ему не позволила сделать. Он мог претендовать на ее тело, но никак не на руку. Кстати, она готова была увлечься вами, но вы позорно сбежали от нее на автобусной остановке.

– Где?

– Не лицемерьте, мой друг! Легкомысленное дитя любви проплакало у меня на груди всю ночь, когда вы отвернулись от нее в автобусе.

– Это неправда!

– Ах, не краснейте! Вы становитесь похожим на свеклу, и вам это не идет.

Сравнение со свеклой было неприятным, и Андрей вернулся на грешную землю.

– Вы хотите, чтобы я отдал Коле деньги?

– Да.

– И как я объясню появление у меня такой суммы денег?

– Как вам угодно.

– Он же должен будет вернуть вам этот долг?

Они стояли близко друг к другу. Андрею было видно, что глаза у Маргариты карие, а не черные, как казалось на расстоянии, а над верхней губой – нежный темный пушок.

– Он мне ничего не должен. Я его люблю. Я его люблю с первого взгляда. Вам этого, милостивый государь, не понять.

– Может быть. – Андрей пожал плечами. Ему не хотелось откровенничать. – Но что я ему скажу?

– Вы скажете, что достали эти деньги у вашего отчима. Он же богатый.

– Но я не ездил в Ялту. Он может спросить у моей тети, она скажет, что я болел.

– В Ялту можно обернуться за день. Да и не будет он спрашивать. Он будет вам благодарен на всю жизнь. Вы хотите, чтобы он был вам благодарен на всю жизнь?

– Ни в коем случае!

– Не кокетничайте, Андрей. Каждому человеку приятно быть хорошим. Ведь он просил вас, умолял.

Они покинули семинарский сад и вышли на Пушкинскую.

Смеркалось. Солнце спряталось, зажглись желтые окна в домах. Ощущение весны, столь явное днем, уже пропало. Лужи быстро затягивались хрупкой бумагой льдинок.

– А это наша гимназия, – сказал Андрей. – Мы здесь учились.

– Какая маленькая! – сказала Маргарита. – А это ваша церковь.

– Гимназическая. Но она и приходская.

– Я пойду туда завтра, завтра ночь перед Рождеством. Я люблю Рождество. Даже больше Пасхи. Только не здесь и не в Одессе. Рождество надо встречать в Москве, в настоящей России.

– А что делает ваш отец? – Андрей был рад перевести разговор на иную тему, хоть и понимал, что Маргарита все равно добьется своего, а отступать ему некуда.