Кир Торсен против Чёрного источника

Абердин Александр М.

Мне захотелось обнять этого парня, но я сдержался и, наклонив голову как делали это те путешественники, которые когда-то подарили одежду моему дяде, ответил ему:

– Роберт Барнс, меня зовут Хромой Уруг, я колдун племени Горных Волков и не боюсь Рыжих Лисиц. Я проведу вас через их земли, поехали к твоему отряду.

Лучник поднял руку и торопливо сказал:

– Нет, не торопись, этим ты только собьёшь цену. Давай ещё немного поболтаем для видимости и не сиди ты на своём огромном звере, как изваяние. Помаши руками, словно ты со мной не согласен. Только давай договоримся так, треть того, что ты заработаешь, ты тайком отдашь мне. Понимаешь, я ведь тоже не от хорошей жизни пошел в лучники. Семью кормить нужно. У меня пятеро ребятишек.

Как раз это я хорошо понимал, так как и сам был голоден, словно старый, не способный охотиться волк и к тому же в наших пещерах давно уже забыли вкус свежего мяса, а от похлёбки из вяленого мяса у детей постоянно болели животы и потому сказал:

– Договорились, Роберт Барнс. Это справедливо. Твои дети не должны плакать от голода.

Роберт широко улыбнулся мне и спросил:

– Уруг, чтобы мне сказать о тебе такого, чтобы вытрясти из купцов побольше деньжат. О том, что Горные Волки гоняют Рыжих Лисиц, я и так знаю. Жаль только, что редко. Ну, придумай что-нибудь, ведь ты же орк. Всё равно никто не сможет ничего проверить.

Я рассмеялся и, достав коготь дракона длиной почти в полтора фута, громко сказал в ответ хитроумному лучнику:

– Парень,

я колдун повелевающий горными драконами и если мне это понадобится, то смогу призвать с гор любого из этих великанов. Поверь, их в Сиреневых Горах предостаточно.

Вид моего колдовского амулета, покрытого строчками рун, нанесённых моей рукой, произвёл на Роберта большое впечатление и он сказал мне, вежливо поклонившись:

– Уруг, поверь, я сейчас раздену купцов до исподнего и тогда ты привезёшь в свои горы не только соль, но ещё и ткани, ожерелья, вино и благовония для женщин, правда, ты тоже должен пообещать мне, что Горные Волки станут проводниками барона де-Парре. Это ведь я подбил его заняться этой работой.

Мы потолковали с Робертом ещё какое-то время и он ускакал к своему каравану, а я, чтобы проверить свои силы лишний раз, закрыл глаза и призвал к себе горного дракона. На мой мысленный призыв ответили сразу три крылатых великана, но я громко просвистел им, чтобы они не снижались, а лишь сделали три круга и улетели обратно в горы. Как только драконы полетели в сторону гор, ко мне прискакали сразу четверо людей. Лучник Роберт Барнс, который подъехал ко мне и ещё трое мужчин в богатых нарядах, один из которых был облачён в полудоспех. Роберт негромко сказал мне подъехав вплотную:

– Уруг, я выторговал у них сто луидоров. Это большие деньги. Барон получит столько же, но это будет вполне справедливо, ведь это он вытряс из купцов деньги. Только не отвечай согласием сразу. Подзови к себе сначала барона и поговори с ним о чём-либо.

Я привстал в стременах и громко крикнул:

– Пусть ко мне подъедет барон де-Парре!

Барон подъехал и мы потолковали с ним ещё полчаса о всяких мелочах прежде, чем он вложил мне в руки большой кошелёк с золотыми монетами. Я попросил Роберта пересчитать их и он ловко отделил свою долю. Позднее, когда этот лучник научил меня денежному счёту и даже грамоте, я убедился в том, что он был честным парнем. После этого разговора я познакомился с купцами и сказал им, что и без горных драконов разгоню Рыжих Лисиц, наслав на них снежную бурю с оскаленными волчьими пастями. Они окончательно успокоились и когда я сказал, что сильно проголодался поджидая их у дороги, то мне привезли целый мешок всякой вкусной еды. В основном мяса, а также большую флягу с пивом и даже тёплую шубу, но от неё я отказался, моя красная суконная куртка хотя и не сходилась у меня на груди, грела меня неплохо, но ещё больше меня согревало чувство того, что в горы мне не придётся вернуться с пустыми руками. Вместе со своими валгатрами я неспешной рысью поскакал вперёд, но поскольку лошади людей от меня отставали, то я был вынужден привязать к первому же фургону и моему валгатру пришлось идти не самым быстрым шагом. Через три дня на мой караван попытались напасть Рыжие Лисицы, но я учуял их заблаговременно и вызвал драконов раньше, чем они приблизились к нам на расстояние выстрела. На этот раз прилетело целых пять драконов и они спустились гораздо ниже, чем в первый раз. Я попросил их подать голос и даже сделал так, что вожак проревел с неба, чтобы орки замерли и спустили луки, после чего домчался до их вождя и заставил его поехать со мной к барону де-Парре. Там я представил их друг другу и вождь Рыжих Лисиц, кажется его звали Фрар Длинноухий, поклялся мне и барону, что отныне все караваны под защитой барона будут проезжать без помех, за что он будет всякий раз получать по десять луидоров. У Фрара хватило ума не спорить со мной, ведь драконы всё еще кружили в небе, но я не думаю, что он оказался внакладе. После этого мы проделали остальную часть пути без помех и через две недели были в Вердене. Там я купил не только соль, но и многое другое, – новую одежду людей для себя, много наконечников стрел, всякие нужные мелочи, вроде иголок и ниток, в том числе подарки для женщин, но самое главное я познакомился с жизнью людей и даже научился немного читать. По совету барона де-Парре я купил себе книгу, это был рассказ одного путешественника, который пешком обошел весь Срединный континент. Договариваться с кем-то ещё об охране караванов я не стал и через десять дней мы поехали обратно. Хотя отряд барона был невелик, он повёл караван втрое больше прежнего и мне заплатили целых двести пятьдесят луидоров. Таких денег у Горных Волков никогда не было. Я вернулся в горы ещё до конца зимы и мой отец и дядя были несказанно поражены моей удаче. Сразу десять воинов поскакали к условному месту, чтобы проводить караван моих новых друзей до озера Нао, а потом скрытно поджидать там караван, который снова поведёт барон де-Парре. Пока снег не сошел, я оставался в нашем пещерном городище и научил женщин, как правильно хранить соль и засаливать мясо. Дядя на радостях решил забить две дюжины старых валгатров и этой весной уже никто не шатался от голода. Всё было хорошо, вот только девушки шарахались от меня, как от чумного. Они даже не хотели брать из моих рук подарков и я отдал их вождю. Как только снег в горах растаял, я собрал отряд из двадцати пяти охотников, мы взяли с собой две сотни приученных к вьюкам валгатров и отправились в горы. Целых четыре месяца мы охотились в горах и всякий раз отдавали драконам не только все потроха, но и часть мяса. Дело даже дошло до того, что самые старые из них перестали охотиться и предпочитали дожидаться нас. В Вердене меня научили ещё одному способу, как сохранить мясо, особенно птицу. На озёрах в тех горах было множество гусей и мы набили их без счёта и всех не только засолили, но и хорошенько прокоптили. Домой мы вернулись забив солониной и копчёным мясом и птицей все мешки и даже пошив новые из шкур бизонов. В горах охотникам были нужны не мой лук, а помощь иного рода и потому свободного времени у меня было очень много и я прочитал книгу, купленную в Вердене, от корки до корки несколько раз. Позднее я убедился в том, что тот человек, который её написал, Эдберг Кермит, вообще не был путешественником и написал книгу с чужих слов, но именно тогда я стал мечтать о путешествиях. Зато я научился хорошо разговаривать на межязыке и узнал очень много новых слов. Наши воины, которые всё лето сопровождали караваны барона де-Парре, тоже неплохо заработали и привезли из Вердена в горы множество нужных вещей, но самое главное они купили пилы, топоры, гвозди, кирки, лопаты и даже новую кузню. За лето наши старые пещеры просто преобразились. Старики, которым было уже трудно держаться в седле и пасти валгатров на горных пастбищах, сложили стены из камней, скрепив их глиной, установили окна, натянув вместо стёкол мочевые пузыри, и навесили двери, из-за чего дети перестали простужаться на сквозняках и болеть. Так из-за одного предприимчивого хромого колдуна целое племя стало жить лучше и богаче, ведь не только на склоне горы Горбатой были наши пещеры, а вождь делил всё по справедливости. Вот только моя жизнь от этого не стало лучше, теперь от меня шарахались даже многие воины. Моя мачеха по-прежнему распускала обо мне слухи, а мой сводный брат ей всячески подпевал. Хорошо было хоть то, что его не брали в степь провожать караваны, а то бы он там быстро всё испортил. Харна все мои успехи только бесили, а то, что девушкам стали дарить редкостные подарки, разом лишило его всех преимуществ перед остальными молодыми орками. Особенно теми, которые побывали в Вердене и рассказывали им об огромных кораблях, плавающих по реке до самого океана и других чудесах. Харн меня

возненавидел пуще прежнего и даже отец и тот порой косился на меня, словно подозревал в чём-то. Так что, человек, не я был причиной того, что у меня в племени была плохая репутация. Меня радовало только то, что Ахорн меня во всём поддерживал и уж коли ему не было дано внушить женщинам, что не я был виновен в смерти Лаалы, он хотя бы внушил воинам мысль о том, что благополучию может в один прекрасный день наступить конец, если они и дальше будут слушать бредни своих жен. Так прошло пять с лишним лет и за всё это время ни одна девушка так ни разу не подарила мне своего поцелуя. Зато в начале зимы случай наконец свёл меня с Харном в поединке. Как Рауда не старалась придать ему значимости в нашем племени, у неё ничего не получалось. К тому же он пристрастился к вину и пиву, ставшими в нашем городище вполне обычными напитками и однажды, напившись, он пришел к нашей с Ахорном пещере и, думая, что колдуна племени нет дома, принялся кричать по нашим окном:

– Ты думаешь, что ты самый лучший в племени, жалкий хромой колдун? Ты думаешь, что на тебя не найдётся управы? Не волнуйся, я и тебе смогу рано или поздно подсыпать яда в вино или пиво, у моей матери его на всё ваше собачье племя хватит. Все вы передохнете когда-нибудь! Заснёте, как Лаала, и никогда не проснётесь.

Каково же было его удивление, когда мы вышли из пещеры вдвоём. Харн завыл, упал на колени и стал клясться, что он наговорил спьяну всяких глупостей, но это не возымело никакого действия. Старый Ахорн взял его за шиворот и отволок к вождю. Я там не был, но Ахорн рассказал мне потом, что отец был в изумлении, когда услышал о том, что его приёмный сын, которого он так любил, отравил с помощью своей матери жену родного сына. Тотчас были посланы гонцы во все кланы и уже на следующий день он был допрошен. Рауда знала, что её ждёт и ещё до суда отравилась своим собственным ядом. На суде под воздействием колдовской силы Ахорна Харн рассказал обо всём, даже о том, почему его мать бежала из города людей, где она тоже отравила трёх орков, своего мужа и двух его детей, после чего оседлала валгатра, навьючила двух других присвоенным добром и ускакала в степь, но в конце концов поняв, что её там ждёт, подалась в наши горы. Приговор был обычным для таких случаев. Харна приговорили к смерти и вождь приказал размозжить ему боевой дубиной голову, а поскольку пострадавшим был признан я, то эту казнь возложили на меня. Убивать безоружного, даже такого мерзавца, как Харн, было противно моей душе и я велел дать ему доспех, лук с полным колчаном стрел, дубину по руке, а сам разделся по пояс, взял в руки одну только дубину и сел верхом на неосёдланного валгатра с одной только уздечкой. Валгатр к тому же был чужой и не знал меня, как всадника, но я быстро усмирил его и пока возился с ним, Харн ускакал на своём валгатре, одном из самых быстрых во всём племени, довольно далеко. Зима уже укрыла горы снегом, но в степи он ещё не лежал, что ничего не меняло. Этот трус так и не успел доскакать до степи. Услышав рёв моего валгатра, он стал на полном скаку пускать в меня одну стрел за другой, но большую их часть я отбросил пользуясь своей колдовской силой, её во мне к тому времени прибыло не мало, а от остальных просто увернулся и когда Харн расстрелял все свои стрелы, он тоскливо завыл и во весь опор пустился наутёк. Вот тут-то я и пустил в ход свою дубину, но прежде догнал, заставил его валгатра остановиться и Харну пришлось взглянут в лицо своей смерти. Он пытался отбить мою дубину, но я умел сражаться не хуже своего отца и с первого же удара разнес его башку вдребезги, после чего снял с него всё, что хоть как-то могло указать на принадлежность этого мерзавца к племени Горных Волков, чтобы не позорить его, собрал все стрелы, за наконечники были уплачены деньги, и, не обтирая их от земли, сложил в колчан остриями вверх, после чего вернулся к родным пещерам и передал узду боевого валгатра в руки хозяина. Если бы я скакал на своём валгатре, то мне не была бы нужна даже уздечка и у Харна не было бы ни единого шанса сбежать. Воины встретили меня с молчанием и каким-то затаённым ужасом в глазах, от чего я закричал в гневе:

– Вы что же считаете, что я действительно чёрный колдун, раз убил этого мерзавца дубиной с одного удара, а он так и не смог попасть в меня ни одной стрелой? Отвечайте, заклинаю вас Творцом Ардфеором! – Однако, мне никто не ответил и тогда я плюнул воинам под ноги и сказал – Ноги моей здесь не будет, неблагодарные, злобные собаки. Всеми благами, которые я дал вам силой своего ума и мужеством, вы можете пользоваться и дальше. Мои друзья не отвернутся от вас, я об этом побеспокоюсь, хотя отныне и не принадлежу к Горным Волкам. Если вы не уподобитесь Харну, то будете жить безбедно, но заклинаю вас, не вздумайте косо взглянуть на моего мудрого учителя и друга Ахорна. Если я узнаю о том, что кто-то навредил ему хоть чем-то, того ждет участь Харна. Поэтому берегите его, он самый великий колдун всего Восточного предела Эннонанда и теперь благополучие вашего племени зависит только от него. – Посмотрев на своего отца, смотревшего на меня с ужасом, я сказал ему – Отец, ты не дождёшься, чтобы я проклял тебя, а сам можешь проклинать меня сколько угодно, но помни, сегодня ты потерял не одного, а сразу двух сыновей. Впрочем, ты все эти годы ошибался, Харн ненавидел тебя так же, как и меня. Ну, а вы Горные Волки, понесли куда большую потерю, чем думаете, вы потеряли сегодня вашего самого верного защитника, колдуна-воина Хромого Уруга. Он умер для вас.

После этого я пошел в нашу с Ахорном пещеру, оделся в одежду, которую купил себе в Вердене, взял эльфийское драконье седло, что для меня раздобыл где-то Роберт, свой лук, два больших колчана со стрелами, собрал себе в дорогу съестного, теперь в нашем племени уже стали забывать о том, что такое голод, и пешком ушел в горы. Возле пещер не стояло ни одного орка и даже отец не вышел, чтобы проводить меня. В этот зимний, непогожий день не стало Уруга. Я престал отзываться на это имя и взял себе имя Осейн, а вскоре мои новые друзья, с которыми я познакомился в Ородагарваоне, стали называть меня Осейн Канорфенум, то есть Осейн Командующий Драконами и с таким именем я прожил почти шестьдесят пять лет.

Услышав это имя, Кир изумлённо воскликнул:

– Ты Осейн Канорфенум, друг Итилгаила? Чёрт меня побери!

Тот, о ком владыка Итилгаил рассказывал ему, как о лучшем из всех орков Адамминена, тот кто когда-то научил эльфов не только дрессировать малышей, но и приманивать молодых и даже взрослых драконов и кого он, считая погибшим, мечтал разыскать в Золотых мирах, сидел на бревне напротив Кира. Теперь ему стало ясно, почему Хромой Уруг так свободно чувствовал себя в эльфийской одежде, хотя и не относился к ней с должным уважением и мог запросто вытереть о неё свои руки. Осейн Канорфенум всегда любил подчеркнуть, что он по-прежнему орк и даже прекрасная Лайрениэль так и не смогла избавить своего возлюбленного от этой привычки. Тетюр, когда ему понадобилось назвать орочье имя, машинально назвался Осейном, так как именно это имя эльфы называли чаще других. Орк между тем скромно потупил взор и тихим голосом сказал:

– Да, владыка Итилгаил мой друг и моё сердце болит непереносимой болью о нём, человек. Жив ли он? Ведь на эльфов в первую очередь должна была обрушиться ненависть тех чёрных тварей, которые я породил благодаря своей злой судьбе.

Козмо вскочил от возбуждения на ноги и заорал:

– Осейн, старина, жив твой друг, жив! Ничего с ним не сделалось, как и со всеми остальными эльфами, а вот всю эту чёрную сволочь мы перебили. Более того, старый чертяка, жива живёхонька и твоя жена Лайриниэль, как живы и все трое твоих сыновей и они ждут тебя. Лайриниэль даже не ушла из-за тебя в Золотые миры и уже очень скоро ты её увидишь, но лично я считаю, что с этим не стоит торопиться, парень. Прежде, чем мы доставим тебя в её замок, ты нам обо всём расскажешь. Нам очень хочется узнать всё первыми. А то потом к тебе не пробьёшься через толпы эльфов, которые тебя окружат.