Кира Вайори

Шитова Наталья

Жаль, что я не слышала ни слова и не умела читать по губам. Одно лишь я разобрала. Шокер много раз произнёс слово "пожалуйста". Мишка больше не мотал головой и не порывался уйти, но лицо его становилось всё серьёзнее и мрачнее. О чём Шокер просил, понять было невозможно. Я уже устала стоять у окна и смотреть на них, когда Мишка коротко кивнул. Шокер снова зажмурился и опять заговорил. Мишка прервал его и что-то коротко, но решительно сказал. Насколько я поняла, Шокер ответил "Да, конечно". И они пожали друг другу руки, а потом вместе пошли к дому.

Я сидела в гостиной, ждала, когда кто-нибудь

нарушит моё уединение.

Мишка появился нескоро. Он был бледен и очень серьёзен.

– Что случилось, Миша? На что это Шокер тебя подбил? Уж не уговорил ли он тебя остаться?

– Нет. Чего ради мне теперь здесь оставаться? Завтра меня доставят домой, как и планировали, - ответил он.
– И я заберу с собой Валею.

– Зачем?

– Шокер просил меня жениться на ней. Я согласился.

Видимо, у меня с лицом случилось что-то совсем уж экстремальное, потому что Мишка всполошился:

– Конечно же, фиктивно! Ты же не думаешь, что я...

– Я ничего не думаю!
– выкрикнула я.
– Я не умею думать, Миша! Сегодня я в этом убедилась окончательно!

Мишка пропустил мимо ушей мою истерику и пожал плечами:

– Я сам не понял, как он сумел меня уговорить... Делать нечего, становлюсь профессиональным опекуном девиц, попавших в трудную ситуацию.

– Ох, Мишенька... Я только не пойму - зачем?! Внебрачный ребёнок свободной гатрийки не будет здесь ни клеймом, ни помехой для будущего семейного счастья. Что за ерунду Шокер выдумал? Зачем выдавать дочь за мужчину с изнанки?

– Шокер хочет отправить Валею на изнанку, он считает, что в Питере сейчас безопаснее. Учитывая её положение и то, что здесь ещё долго будут постреливать и тянуть одеяло туда-сюда, в этом есть резон, - Мишка задумчиво вздохнул.
– Есть две проблемы. Валея почти не знает языка, одной ей поначалу никак не справиться. Но ещё хуже то, что, когда родится ребёнок, ей едва исполнится семнадцать. А значит, ребёнка у одинокой несовершеннолетней сироты запросто отберут под опеку. Мы договорились, что мы с ней распишемся, я присмотрю за ней, позабочусь, чтобы она ни в чём не нуждалась и поскорее привыкла к жизни в Питере, а потом, когда она станет по нашим законам совершеннолетней, мы разведёмся. Всё очень просто.

– Это кому же из вас будет просто?
– пробормотала я и выбежала из гостиной.
– Шокер!

Никто не отозвался.

– Шокер, чёрт тебя дери, где ты есть?!

Я взбежала наверх, но нашла только Валею. В маленькой спальне, которую Ятис устроил по соседству с моей, была настежь открыта дверь в коридор. Валя сидела на кровати спокойная и серьёзная. Её лицо высохло, только воспалённые красные полоски от тёкших слёз выделялись на бледной коже.

– Валюша, где твой отец?

– Он ушёл в департамент, оформлять для меня все необходимые документы, - ответила девочка.
– На изнанке, оказывается, так много всего нужно, кроме паспорта, чтобы наш брак зарегистрировали. Свидетельство, справки, разрешение отца с нотариальным заверением... Папа сказал, всё быстро сделает, и завтра улетим, я и Михаил.

– Ты согласилась?

Валея удивлённо моргнула.

– Конечно. Это ведь разумный выход, - проговорила она медленно и немного равнодушно.
–

Я буду очень скучать по родным, но придётся потерпеть. Я стараюсь быть ответственной. Больше всего на свете я хочу этого ребёнка, поэтому буду делать всё правильно.

– Будет очень трудно, в чужом месте, с чужим мужчиной. Валечка, ты точно сама согласилась?

– Конечно. Папа сказал, что он Михаилу доверяет полностью, что это хороший друг, который мне поможет на первых порах. Он ведь прав? Михаил хороший?

Я обняла её, потрепала по голове.

– Миша очень хороший. Он поможет. Ты только его слушайся во всём.

– Я буду слушаться, - кивнула девочка.
– Кира, а ты... Ты не обижай папу, пожалуйста. Он думает, что он плохой отец, что мало нами занимался, что я его не знаю... А я очень хорошо его знаю и насквозь вижу. Он тебя очень любит. Я вижу, как он ужасно себя чувствует, когда между вами что-то не так.

– Как, например, сейчас?

Валя кивнула.

– Я постараюсь, Валюша.

– Постарайся, - строго сказала она.

Я спустилась обратно на первый этаж. Мишка сидел в гостиной с самым серьёзным видом.

– Кира, меня мысль посетила...
– проворил он задумчиво.
– Ты домой собираешься возвращаться? Ну, в Питер?

– Пока нет.

– Я вот подумал... А что, если Валее вдруг покажется со мной не очень уютно? Может быть, тогда предложить ей пожить в твоей квартире? Пока не привыкнет ко мне?

– Ой, да кто вам запрещает?! У тебя ключи есть. Пользуйтесь!

– Отлично, отлично, - пробормотал он, потирая руки.
– Надо ещё кое-что обдумать, и всё будет в порядке.

Вот как по мне, так до порядка было безнадёжно далеко. Скорее всего, очень быстро Мишка поймёт, какую совершил ошибку. Конечно, необходимость заботиться о ком-то очень сильно излечивает всякую стороннюю тоску, но только на время. Потом, когда забота о Валее превратится в рутину, когда появится на горизонте хорошая девчонка, как Мишка будет ей объяснять, чем он занимается по месту жительства?

– Мишенька, может быть, тебе всё-таки взять назад своё обещание? Не надо тебе этого.

Он серьёзно посмотрел на меня и пожал плечами:

– Почему же? Как раз очень кстати.

– Это сейчас. А потом? Через месяц? Через полгода?

– Я теперь так далеко не загадываю, - усмехнулся Мишка.
– И даже не мечтаю.

* * *

До департамента я всё-таки добралась. Без компании, но и без препятствий и отговорок. Правда, только к вечеру, и вышла оттуда уже совсем поздно. Зато оказалось, что моему появлению рады. Знают, стервецы, как умаслить человека, считающего себя профессионалом. Дали понять, как меня ценят, и уломали изменить контракт. Теперь не три обращения в месяц, а по мере необходимости, но я, как и прежде, могу отказаться, а могу и назначить свою цену. Их можно понять: состояние курьерского сообщения с изнанкой описывается одним простым словом - задница. Меня можно понять: я совсем не соображаю, на каком свете оказалась, и за что-то нужно зацепиться. Хотя бы за работу.