Кирюшкины миры (сборник)

Аргунов Анатолий Васильевич

Мать поспешила к колодцу достать ведро холодной воды.

— А кто укусил-то? Гад или гадюка? — поинтересовалась Мария, поднимая ведро воды из колодца.

— Видно, гадюка. Я рядом стоял, вижу: Сиротка взбрыкнулась. Если бы гад, то он далёко не уполз бы после укуса, а ждал результата. А тут никого. Все кочки обшарил, так никого и не нашел. Гадюки они ведь небольшие, уползут и скорей в нору. Не найти, — отвечал пастух, обтирая рваной кепкой пот со лба. — Дай-ка, Мария, мне водицы-то холодненькой, весь пересох, — и он, припав, к краю ведра стал

жадно пить воду. — Да она у тебя почти ледяная! — оторвавшись от ведра, выдохнул Павел.

— Родничок бьёт на дне, потому и ледяная — ответила Мария пастуху и, схватив ведро, торопливо понесла обмывать вымя Сиротке.

От холодной воды той и вправду стало легче, и она в знак благодарности лизала шершавым языком руки хозяйки.

— Ну вот, ну вот, хорошая моя, тебе и полегче будет. Кирюшка, принеси чистое полотенце на сундуке. Вымя-то вытирать надо!

Кирюшка, толкавшийся около матери, стремглав побежал в дом и вскоре вернулся с белым холщовым полотенцем.

Мать обтёрла все соски у коровы и на одном увидела след от укуса.

— Вот куда она, гадюка, ужалила, — сокрушалась Мария. — Прямо в сосок. Ох, горе-то какое!

— Ты, Мария, не причитай, а ветеринара вызывай. Пусть уколы какие-нибудь делает, а не то пропадает коровёнка-то. Вон в прошлом году у Кольки Очкаря такая же история случилась. Пришлось корову забить. А она куда здоровей вашей была, — стал давать советы пастух.

— Типун тебе на язык! Иди, иди к коровам, а то, не ровён час, ещё какую ужалит. Вон сухотища-то какая, змеи свирепствуют в такую погоду, — отвечала пастуху мать Кирюшки.

— И то правда, пора мне, — нисколько не обиделся пастух Павел, натянул свою кепку прямо на глаза, взял посох и пошёл.

— Спасибо тебе, Павлуша! — крикнула вдогонку мать Кирюши.

Тот махнул в ответ рукой, не оборачиваясь, мол, не за что.

Сиротка после укуса змеи долго болела. Но вовремя принятые меры и уколы ветеринара сделали своё дело — коровка медленно, но верно, побеждала болезнь. Первые две недели молоко доилось с кровью. Но постепенно отек вымени спал, Сиротка повеселела, стала есть принесенную Кирюшкой свежую траву и ботву от капусты. Вскоре она полностью поправилась и снова стала ходить в поле вместе со всеми коровами.

Но последствия от укуса остались. Сиротка давала молока намного меньше, чем раньше. Первое время мать Кирюшки не обращала на это внимания, но потом это стало заметно всем. Вместо двух бидонов на сдачу Кирюшка с матерью стали носить один.

Бабёнки судачили около сдаточного пункта:

— Не будет, Мария, больше такого молока. Решай свою Сиротку, заведи другую корову, — советовали они матери.

Но та отмахивалась:

— Свою Сиротку не променяю ни на какую другую.

Но вскоре Сиротка почти совсем перестала давать молоко. Мать Кирюшки не на шутку встревожилась: вымя совсем опустело, молока не больше двух-трёх литров надаивала. Что делать? Сиротка виновато глядела своими грустными глазами на всех: мол, я стараюсь, но не получается.

Тут вмешалась в дело бабушка Таня, мать Марии. Она приехала погостить к дочери из соседней станции, где жила в собственном доме вместе с дедом Сашей.

Бабушка осмотрела Сиротку и решила, что укус тут ни при чём.

— Сглазили корову, — коротко сказала бабушка. — Пошли-ка ты Кирюшку с Василием за речной водой, пусть принесут бидончик. А я пошепчу что надо, глядишь, и поможет,— посоветовала она Марии.

Та ответила:

— Да Василий и сам сходит, чего ребёнка гонять?

— Нет, доченька, воду должен забрать мальчик, да ещё и с середины реки, где большое течение или протока. Детская рука лечит сглаз. Так-то вот, доченька.

Мать не стала спорить.

Вскоре Кирюшка с отцом уже были на реке. Отец выбрал протоку с большим течением, забросил туда бидон с привязанной верёвкой и крикнул Кирюшке:

— Тяни!

Кирюшка, быстро перебирая руками, вытянул почти полный бидон воды.

— Ну, пошли. Может, теща действительно чем поможет,— хмуро сказал отец, и они зашагали к дому.

И действительно баба Таня сняла наговор с коровы. Сиротка стала, как и прежде, доиться по ведру. Вот было радости у всей Кирюшкиной семьи! Но больше всех радовалась бабушка Таня:

— Давно не снимала и не заговаривала порчу, думала, забыла, — говорила она, крестясь на икону.

А Сиротка верой и правдой служила своим хозяевам много-много лет и стала гордостью и достопримечательностью маленького полустанка, затерявшегося среди лесов и болот России.

Ёлки зеленые

Перед самым Новым годом Кирюшка стал просить отца:

— Папа, давай ёлку ставить! Уже пора! У Витьки Рыжего поставили, у Пуши тоже. А мы-то когда? Опоздаем! Придёт Дед Мороз, а у нас и ёлки нет. Где он подарки оставит?

Кирюшка дёргал за рукав отца, занятого по хозяйству, канюча:

— Дава-а-ай, а-а-а…

— Рано ещё, Кирюша. Ёлка в тепле осыплется, пока Новый год наступит. Будет стоять как веник, без иголок. Тогда точно Дед Мороз мимо пройдёт, не узнает, и подарки твои ту-ту…

Отец показал рукой, как они пролетят мимо, как редкие поезда, которые проносились под окнами их домика, стоящего на маленьком полустанке в ста метрах от железной дороги.

— Ладно, — соглашался Кирюшка, — подождём. Только скажи, когда поставим — завтра или ещё через ночь.

— Ещё через ночь, послезавтра, — объяснил, улыбаясь, отец. — Достанем топорик и пойдем ёлку выбирать в лес, на Мощенник. Летом я там пару таких красавиц заприметил, растут рядком, бочок к бочку, друг другу мешают. Вот одну из них и срубим.

— А чего мешают? — не понял Кирюшка.

— А то, что когда два дерева близко друг к дружке растут, мешать начинают: солнца им не хватает и света. Тесно им, понял?

— А чего тесно? — никак не мог сообразить Кирюшка. — Вон небо какое высокое, расти и расти, — и он показал руками вверх.