Кирюшкины миры (сборник)
Шрифт:
И дед показал Кирюшке, как нужно резать табачные стебли и листья. Кирюшке работа понравилась, и, разрезав семь стеблей, он попросил у деда поработать.
— Можно, деда, я еще порежу?
— Нет, хватит, — строго сказал дед. — Для первого раза хватит. Работа в радость должна быть, а в тягость нужда заставит, — добавил он, пряча ящик на место. — А ты, смотрю, с руками растешь. И голова на месте.
Кирюшка потрогал голову — действительно, на месте, и руки тоже как руки. Непонятно, что дед сказал? Но горевать мальчик не стал, а занялся своими мальчишечими
В обед дед Саша садился во главе стола на своем большом стуле. Около него всегда стоял самовар в праздники и выходные дни, а в будни — только что снятый с керогаза горячий чайник. Дед любил чаепитие. Пил чай только из стакана, причем первые три разливал на блюдце с голубой каймой и пил медленно, вприкуску с сахаром. Остывший чай дед Саша выпивал прямо из стакана. Кирюшка, умевший считать только до семи, сбивался со счета.
Сам Кирюшка сахар не любил. Ему нравились конфеты, которые в ярких обертках лежали на блюдечке рядом с сахарницей. Дед Саша строго следил, чтобы внук чай пил только после того, как все съест. Обязательное условие — одна конфета на один стакан чая. Кирюшке очень хотелось съесть лишнюю конфету, но не получалось. Под строгим взглядом деда он с большим трудом выпивал два стакана, и, обессиленный, падал на спинку стула. Бабушка Таня просила деда:
— Ну пусть еще конфетку возьмет, он ведь ребенок…
Дед же понимал свою роль иначе:
— Баловство! Сказано: сколько стаканов, столько и конфет, — не уступал он, вставая из-за стола, давая понять, что обед окончен.
Любимым занятием деда Саши в свободное время было курение трубки. Вырезанная из огромного сучка вишни старым ленинградским мастером Федоровым, она как нельзя лучше дополняла облик деда, делая его похожим на позднего Тургенева, но только с трубкой во рту. Курил дед много, за день мог выкурить целый кисет крепчайшего табака — самосада, который растил и готовил сам на целый год. Половину небольшого участка, где жили дед с бабушкой Таней, занимал табак.
Кирюшка как-то попросил:
— Дед, дай и мне попробовать твою трубку?
Дед усмехнулся:
— Ну на, попробуй, — и протянул Кирюшке мундштук.
Тот, прямо как дед, попыхтел сперва, а потом глотнул дым и, закашлявшись, чуть ли не выбросил трубку:
— Забери, забери обратно, — закричал мальчик, чуть не плача.
— Ну что, накурился? То-то, знай, что курить могут только взрослые, да и то не все, — засмеялся дед, забирая трубку у внука. — Будет тебе впредь наука.
А еще дед очень любил давать поручения. Они вроде бы и не трудные, но всегда требовали внимания и сосредоточенности. Например, он посылал внука в магазин купить хлеба — буханку черного, пять коробков спичек и селедки ровно на один килограмм.
— Только смотри, селедка должна быть серебристая, а не желтая. Понял? — напутствовал дед внука. — На вот тебе один рубль, купи себе потом стаканчик мороженого.
Кирюшка несся со всех ног в сельмаг. Там около чайной всегда кипела жизнь. Мужики толпились у буфета, ожидая свежего бочкового пива,
— Чего тебе, мальчик?
Кирюшка растерялся. Спросил сначала спичек, потом вспомнил про буханку хлеба.
Отсчитав пять коробков спичек и подав буханку черного хлеба, продавщица еще раз переспросила:
— И все?
И тут Кирюшка вспомнил:
— Селедок килограмм.
Продавщица кинула три больших селедины на серой оберточной бумаге на весы.
— Ровно кило, — сказала она, заворачивая селедки в бумагу. — Теперь все?
— Все, — тихо ответил Кирюшка, складывая покупки в сетку-авоську.
— Ну тогда держи сдачу, — и продавщица отсчитала десять копеек пятачками.
Счастливый Кирюшка сразу же направился к мороженщице и на оставшиеся десять копеек купил так любимое им сладкое мороженое. Мороженщица подала бумажный стаканчик с белым-белым как снег мороженым и деревянную палочку. Примостившись на пеньке в парке под акациями, Кирюшка с наслаждением съедал мороженое, выскребая ложечкой до дна стаканчика. Вздохнув, что мороженое быстро закончилось, Кирюшка поплелся к дому. Дед уже, кажется, ждал внука.
— Ну, показывай, что купил.
Кирюшка радостно отсчитал пять коробков спичек, вынул буханку хлеба и выложил уже промокшую бумагу с селединами.
— Все как ты говорил, — отрапортовал Кирюшка.
Но дед, развернув бумагу, тут же завернул ее.
— Неси обратно. Не та селедка. Я тебе сказал купить серебристую, а ты принес желтую.
И только сейчас Кирюшка вспомнил наказ деда. Слезы навернулись на глаза:
— Я забыл… Забыл я…
— Ладно тебе, дед, ребенка ругать. Я схожу, обменяю. Мне все равно туда надо, — как всегда заступилась бабушка Таня.
— Нет, пусть сам исправляет ошибку, — строго сказал дед Саша.
Спорить с дедом бабушка не смела. Она знала его крутой нрав. Все равно своего мнения не переменит.
Кирюшка, схватив селедку, бегом побежал в магазин. Продавщица сразу же заметила стоящего со слезами на глазах мальчика.
— Ну что, не то купил?
— Тетенька, мне нужна селедка серебристая, а не эта, — и он протянул мокрый сверток.
— А чей ты? — незлобно спросила продавщица, забирая обратно селедку.
— Да верно бабы Тани, кажется, к ней внук приезжал,— ответила какая-то женщина из очереди.
— Деда Саши, — усмехнулась продавщица. — Тот не только ребенка, бабку свою куда не надо пошлет, если не по нему,— сострила она.
Но ее никто не поддержал.
— На вот, твои серебристые селедки. Ровно кило, — подала продавщица новый сверток из той же серой бумаги.— А сдачи тебе не будет. Еще семь копеек мне задолжал. Серебристая-то селедка немного дороже. Ну да ладно, баба Таня отдаст. Деду-то не говори об этом, а то снова рассердится,— напутствовала продавщица Анфиса.