Кисельные берега
Шрифт:
Едкое чувство надвигающейся опасности стиснуло горло. Бессознательно девушка положила свою ладонь поверх его когтистой лапы, кашлянула…
– Что там? – осведомился из темноты Пепелюшкин голосок. – Подъезжаем?
Подковы старой меланхоличной кобылы гулко ударили в деревянный настил моста. Следом споткнулись о него колёса и запрыгали мелко и часто, словно по стиральной доске. Девушки лязгнули зубами и затряслись в своём безрессорном экипаже, будто в припадке падучей.
Стуча зубами, любопытная Пепелюшка высунула голову наружу:
– О…о…о! – прозаикалась она
Колёса хлюпнули, спрыгнув с моста, и задребезжали, постанывая, по мощёной камнем подъездной дороге. Возок нещадно замотало, и Пепелюшка, не удержавшись, свалилась на свою спутницу.
– Чёрт тебя побери совсем! – прошипела та, отпихиваясь. – Сядь нормально и держись за борт крепче! – Пепелюшка заколдыбанилась у Киры в ногах, пытаясь выполнить распоряжение. – Навязалась на мою голову… Вот чего попёрлась следом? Кто просил? – она нашарила в темноте рукав глупой девчонки и потянула на себя, помогая ей сесть.
– Ах, Кирочка! – проныла жалобно провинившаяся. – Мне так хотелось взглянуть на замок твоего принца!
– Что? Вот дурища-то! Никакой он не принц – это во-первых. А во-вторых, не мой!..
– Как же? – удивилась простодушная девчонка. – Он же забрал тебя с праздника! Потому что влюбился с первого взгляда – это так романтично! Почти как у нас с…
– О господи! – простонала её опытная подруга, закатывая глаза. – Сырник и то больше в жизни разбирается…
– Он, кстати, за нами бежал – ты видела? Какой преданный и умный пёс! Не знаю сейчас – не отстал ли?
Кира фыркнула:
– Скоро увидим. Заодно и узнаем: если этого преданного пса след давно простыл – значит опасность близка, как никогда. Примета верная!
– Опасность? – удивилась Пепелюшка. – Что для нас может быть опасного в доме благородного человека, к тому же влюблённого в тебя без памяти? И… - она вдруг осеклась. – Ой…
– Что – ой? – подозрительно переспросила Кира.
– Представляешь, совсем из головы вылетело… - раздалось после паузы из темноты обескуражено-виновато. – И как так получилось-то – ума не приложу… Вот ты сказала сейчас «опасность» - и бамс! Само собой вспомнилось сразу…
– Чего «бамс»? Чего «бамс»? – Кира нашарила плечо спутницы и тряхнула её, как следует. – Говори толком!
– Я тебе всё пыталась сказать – несколько раз, между прочим, за вечер! – но всё время что-то отвлекало: то бега эти поросячьи, то за столом мы сидели далеко друг от друга, то танцевать меня девушки утащили… Всё время что-то… А! Этот ещё вельможа потом – симпатичный такой, что с тобой сидел – тоже танцевать пригласил! Помнишь? Милый такой, обходительный…
– Ты разродишься сегодня, наконец?
– прервали её излияния. – Или мне можно поспать пока, ожидаючи?
– А? Ну да, конечно… Я, в общем, перед праздником, когда все ещё на лугу суетились, в лес с девушками бегала за можжевельником: он и для украшения столов был нужен – потому что красивый такой и ароматный и вообще – и при копчении чего-то там его добавляют… Рыбы что ли… Или колбаски вот те подкоптили?... Какой-то у них необычный
Кира вновь зло тряхнула рассказчицу.
– Ой! – пискнула та. – Я ж и говорю: как разбрелись с девушками в зарослях, меня, слышу, будто окликает кто-то из кустов. Думаю – кто бы это мог быть? А это знаешь кто? – эффектная пауза.
Ответом на вопрос послужил глухой стон иссякающего терпения.
– Медведь! Который ваш со Спальчиком! Я так удивилась – ну, можешь себе представить! «Здравствуйте! – говорю. – Как поживаете, господин Медведь?» А он: «Милая девочка, - говорит, - я поживаю хорошо, чего и тебе желаю. Потому-то, - говорит, - я здесь. Прошу об одном: как стемнеет, и в деревню явится барон с присными, уходи с праздника, постарайся не попадаться им на глаза!» Я говорю: «Отчего же, господин Медведь?» Он смешался как-то, потом говорит: «Это опасно для тебя, девочка и… Скажи своей подруге о моём предупреждении – она поймёт! И сможет о тебя позаботиться». Тут девушки зааукали, и он скрылся. Вот… Кирочка. А что такое «присные»?
– Пипец… - медленно процедила Кирочка, испытывающая непреодолимое желание придушить свою спутницу. – Как можно было мне об этом не сказать за весь вечер?!
– Ну я же объяснила! – возмутилась столь явным непониманием очевидного Пепелюшка. – Забыла!
– Ну да, ну да! – ядовито согласилась та, кого она искренне считала своей подружкой. – Какая очаровательная беспечность! Главное ведь вспомнила! Вовремя…
Перестук копыт вдруг смолк. Возок качнулся ещё пару раз и замер. За бортом послышались переговаривающиеся голоса. Возница откинул полог и спрыгнул на землю.
– Выходь, - сказал хмуро. – Прибыли…
Девушки медлили.
– Ну чего теперь уж, - вздохнул седоусый дядька. – Перед смертью всё одно – не надышишься… Вылазь, девоньки. Мне ещё назад, в деревню, чипыжить по ночи – тожа приятного мало…
– Чего там? – раздался резкий окрик одного из сопровождавших возок людей барона, и под полог сунулась рука с фонарём, следом – всклокоченная голова. – Чего расселись, курицы, как на именинах? – ухмыльнулась голова. – Ждёте, можа, паланкин вам подадут? – крепкий жилистый мужик вскочил в возок и вздёрнул за руку вверх сидящую ближе ко входу Киру. – Быстро вымелись отсудава! И послушно, своими ножками, пошелестели за мной! А если вдруг ножки вам отказали – могу вправить… Я, знаете ли, редкий умелец – у меня и не такие расслабленные бегать научались!..
– Удивительно! – голос Пепелюшки дрогнул от обиды на неоправданную грубость. – Просто удивительно невежливый слуга у твоего принца, Кира! Как можно так встречать гостей? К тому же невесту своего господина!
Невежливый слуга чуть не поперхнулся.
– Кого? – вопросил он глумливо. – Не-вес-ту? – и заржал так, что лошадь испуганно дёрнулась.
Кира вырвала у него руку и решительно спрыгнула с возка.
– Идём, - бросила она своей спутнице.
Пепелюшка сползла следом. В белом свете луны её лицо казалось осунувшимся и недоумённым. Нижняя губа подрагивала. Пришлось ободряюще сжать ей пальцы.