Кисельные берега
Шрифт:
Прервали его уставшие музыканты. Они отложили инструменты и отправились подкрепиться.
Парень, чьё бровастое лицо только что маячило перед глазами и чьи руки придерживали закружившуюся и захмелевшую Киру, вдруг исчез – испарился, словно утренний туман. Лишённая поддержки она покачнулась, и её тут же подхватили под локоть – мягко, вежливо, почти элегантно.
– Что же ты, красавица, не держишься на ногах? – улыбнулось лицо с испанской бородкой. – Пьянство, увы, не красит дам… Впрочем, - и его цепкие пальцы сильнее сжали локоть, - если эти дамы столь же хороши, как ты, милочка, вино им не повредит. Бокальчик?
Кира
По всей видимости, вечер перестаёт быть томным. И изо всех сил намекает на то, что с минуты на минуту предстоит вляпаться в очередное д… в смысле, в очередную сказку. Знать бы в какую… Чтоб соломки подстелить…
Кира сглотнула. Вельможа какой-то… А может…
Менеджер по продвижению, растолкав все прочие сущности внутреннего Я, сделал стойку: а вдруг это шанс? Шанс выбраться из плебейских хороводов снова к верхам! Принцам, принцессам, дворцам и шелкам… Что ж, перспективка неплохая: всё же лучше терпеть всю эту сказочную баламуть в комфорте, чем в… коровнике!
Все эти соображения, промелькнувшие в быстро трезвеющей голове ещё недавно беззаботной плясуньи, заставили внутренне подтянуться, откопать из своего прежнего арсенала улыбочку пообворожительней и попытаться её изобразить. Блиииин… Получилось? Нет? Давно не практиковала…
Но франту, видимо, зашло. Он по-змеиному растянул в ответ тонкие губы и поволок добычу к столу. Отыскав свободное место, помог девушке усесться, а после и сам, неуклюже цепляясь шпагой, перелез через лавку. Пока кавалер, стараясь не испачкать драгоценные манжеты, подливал своей соседке вина и что-то, как водится, свистел ей в уши про красивые глаза и мужское одиночество, Кира оценивала произошедшие за время её самозабвенных плясок перемены в составе присутствующих.
Клеящий её вельможа оказался не одиноким павлином среди воробьёв, но одним из. Откуда они взялись? Дурацкий вопрос: очевидно же – прибыли. Мужчины привилегированного сословия в количестве пяти человек – столько удалось насчитать Кире единовременно – расположились практически напротив занятого ею места. Они смеялись, пили вино и вовсю игнорировали суетливые и неуклюжие попытки главы общины услужить знатным гостям.
Среди них особо выделялся могучий человек с породистым лицом и хмурым взором. Его нельзя было назвать красивым по классическим канонам, но брутальная внешность странным образом притягивала: чёрная борода, густые волосы, откинутые со лба назад, смуглое узкое лицо и горбатый нос. Изучающий прищур тёмных глаз мог заставить замереть сердце любой женщины, немедленно начинающей смущённо оправлять чепец и сожалеть о том, что именно сегодня она выглядит не идеально.
Кира, собаку съевшая на флирте, привыкшая к повышенному мужскому вниманию, не стала смущённо оправлять чепец. Которого, впрочем, на ней и не было. Она тряхнула длинными, чисто вымытыми волосами и улыбнулась тому, в ком безошибочно определила первого среди равных. Потом подняла бокал с вином, отсалютовала им и манящим взором из-под ресниц. Избранный ею предмет задержал взгляд на бойкой девице секунд на пять. После снова перевёл его на старосту. Поскольку был единственным из прибывшей компании, обращающим внимание на лепет
«Конечно, господин барон», «всенепременно, господин барон» - слышался неумолчный рефрен.
«Так вот это кто припожаловал на свинский праздник! – сидящий подле Киры худосочный член баронской свиты немедленно перестал её интересовать. – Сам владелец заводов, газет, пароходов… в смысле, владелец всех этих свиней, людей, полей – феодал, стяжатель барщины и оброка…»
Стяжатель барщины благосклонно кивнул на неумолчное трындычание старосты, пригубил бокал и вновь встретился взглядом с уставившейся на него Кирой. Недоумённо приподнял бровь. Провёл ладонью по бороде… что-то спросил у своего собеседника, мотнув головой в сторону старающейся привлечь его внимание девицы. Сельский бургомистр с готовностью зачастил…
Занятая переглядыванием с перспективным випом, Кира выпала из происходящего. Она не обратила внимания на то, что её интерес к барону не остался незамеченным: вельможа, претендующий на внимание симпатичной деревенской девчонки изначально, скривил тонкий рот в ухмылке, медленно отодвинулся и поскучнел. И уж тем более, ей не пришло в голову оглянуться на возобновившиеся пляски, чтобы подметить: среди танцующих более не было девушек и молодых женщин. Видимость прежнего веселья изображали сельчане совсем иной возрастной категории…
– Ты не поверишь!.. – Кира вздрогнула и чуть не клюнула носом в стол, когда сзади на неё обрушился вихрь по имени Пепелюшка. – Знаешь, кого я сегодня видела? – горячо зашептала она в ухо своей разлюбезной подруге.
Как же она некстати! Впрочем, как всегда.
– Кого? – поморщилась Кира.
– Мадемуазель! – внезапно подхватился позабытый Кирой сосед. Перемахнув через лавку, он цапнул Пепелюшку за талию. – Вы милы и невинны, дитя моё, как солнечный зайчик – поверьте, я сражён! – и увлёк хихикающую простушку в круг танцующих.
А на Киру из-за спины упала тень. Не оборачиваясь, каждой клеткой тела она ощутила мощное, тяжёлое, мужское присутствие…
– Ты поедешь со мной, - произнесло присутствие голосом низким, глубоким, но каким-то бесцветным – будто неживым.
– О! – выдавила из себя Кира, чувствуя, как стремительно тает её игривый задор. – Боюсь вас огорчить, но у меня несколько иные планы на вечер…
– Разве, - осведомился барон, склонившись к её уху и обжигая его горячим дыханием, - я спросил у тебя о планах? Или вообще о чём-то спросил?
Глава 29
Оскалил зубы волк и шерсть
Он вздыбил на загривке!
А укусил паук, что прятался в траве.
Там же.
Чёрная громадина замка, подсвеченная полной луной, производила гнетущее впечатление. Кира, только на секунду, сдвинув полог крытого возка, высунула нос наружу – и этого оказалось достаточно. Достаточно, чтобы почувствовать себя персонажем готического триллера.