Кисельные берега
Шрифт:
Кира шумно выдохнула с причитанием, покачала головой совсем по-старушечьи и тут же себя осадила:
«Ты, прежде чем о будущей старости думать, подумай лучше о нынешней – не как ту предотвратить, а как от этой избавиться! А то вернёшься домой, к Лизавете, таким вот Бенджамином Баттоном, то-то она обрадуется: будет ей вместо вредной внучки подружка по интересам – ха! А что! Из нас бы получился неплохой тандем, мы бы подружились! Она тётка прикольная… Не понимаю только, что… нам мешало подружиться всё это время?»
– Послушай, - подал
– Да, - глухо отозвались со спины, - слышу. Спасибо тебе, конечно, за поддержку, но не надо меня утешать – расхолаживает, знаешь ли. Как-то сразу обмякаешь и… жалко себя становится до чёртиков…
– Ну ладно, - согласился Медведь и фыркнул на внезапно вынырнувшего из кустов, прямо перед носом Сырника.
Кира неустойчиво качнулась на широкой звериной спине:
– И ещё… Я не поблагодарила тебя за то, что так вовремя пришёл тогда к нам на выручку. Если бы не… - она красноречиво покачала головой, боясь озвучить возможные страшные последствия. – Но как ты там оказался? В нужное время и в нужном месте?
– А я знаю! – запрыгала рядом Пепелюшка. – Он мне уже всё рассказал! Дело было, значит, так: когда он встретил меня у той деревни и понял, какой опасности мы с тобой, Кирочка, подвергаемся, не смог остаться в стороне. Следовал сначала за повозкой до самого замка и после караулил вокруг – надеялся, что мы предпримем попытку к бегству, и что он при этом сможет быть нам полезен! Так и вышло! Здорово, правда?
Медведь грустно покачал головой:
– Ваше спасение – счастливая случайность, моей заслуги в том нет никакой… Эта мысль гложет меня непрестанно: что, если бы Кира не пожертвовала молодостью ради спасения своей чести и чести подруги? Что в этом случае я смог бы сделать? Я – лесной зверь? Был бы я человеком, в этом случае тогда же – в ночь вашего похищения – явился бы в замок и сразился с бароном на мечах, добывая вам свободу! Но я не человек. И вряд ли им когда-нибудь снова стану…
– Чести… - скривилась Кира. – Да если бы я знала, что объявленную цену эта проклятая горгона и впрямь с меня сможет стребовать! Никак не привыкну к здешним чудесам… Речь шла не столько о потерпеть незамысловатый перепих со средневековым феодалом, сколько о спасении своих жизней от невменяемого маньяка!
Медведь удивился так, что даже притормозил и вывернул назад, на всадницу, большую неповоротливую голову:
– О чём это ты? Это тебя та ведьма напугала? Однако! Жиль де Бо, конечно, неприятный тип и дуреющий от вседозволенности барин, он же – коллекционер юных дев и их растлитель, но… Нет, он не маньяк-убийца! Ни в коем случае!
Кира застыла на спине разоблачителя в позе окаменевшего потрясения. Чёрт возьми… Какую же я сыграла лохушку, с полпинка разведённую телефонными мошенниками! Только
«Никогда не думала, что скажу это раньше, в прежней жизни, но: лучше бы я потеряла все свои деньги, и квартиру, и «ярика» и… что ещё? сумку «Прада» - только бы не то, что отняли у меня теперь!»
– Ты уверен? – спросила она вслух тихо и потерянно.
– Ну конечно! Я его прекрасно знаю… знал. Когда был человеком. Даже воевал немного под его началом…
– Ой! – Пепелюшка, проносясь мимо, вслед за разыгравшимся псом, уловила фразу про человеческое прошлое своего лохматого спутника и всплеснула руками.
– Как это «был человеком»? Ты заколдованный принц?
– Дался вам всем этот принц, - буркнул Медведь и сердито зашагал по тропе.
– Он не принц, - неохотно пояснила Кира, стараясь прийти в себя после известия о своём сокрушительном банкротстве. – Он страж белокаменных ворот самого лучшего в мире города, где квасят сногсшибательную капусту.
– Святая Фаустина! – воскликнула участливая девчонка, прижав ладошки к щекам. – Ты, наверное, страшно устал, бедняжка, от звериного обличья? И, должно быть, очень хочешь вернуться в свой лучший в мире город? У тебя там семья? Друзья? Боже, как грустно…
Медведь жалобно вздохнул, с готовностью принимая её сочувствие.
– Как же помочь тебе? О! Давай попросим милую крёстную, раз всё равно к ней идём! Она…
– Просили уже, – перебила Кира, - твою милую крёстную. Всё, на что она расщедрилась – послала куда подальше - за расколдовывательным поцелуем.
– О! – обескуражилась Пепелюшка и споткнулась.
В то же мгновение на неё, как вихрь, налетел резвящийся, неуёмный Сырник и толкнул в придорожную траву. Девчонка, взвизгнув, шлёпнулась, перекатилась на спину и, смеясь, принялась отпихивать дурного пса. Тот ликующе мусолил ей лицо розовым языком и скакал по своей подружке, как припадочный заяц.
Медведь остановился, с умилением наблюдая сию пастораль.
Кира тоже смотрела. Без умиления, нахмурившись. И думала о другом:
«Интересно, кружился бы он двое суток вокруг замка и бросился бы ко мне на помощь против троих всадников, если бы со мной не было этой дурочки?»
Ответ на этот вопрос казался очевиден. И оттого становилось грустно. Ещё более грустно, чем от приобретённой старости и от утраченной веры в своё неизменное деловое чутьё на всякого рода мошенничество.
Глава 37
Впервые за время мытарств по сказочным землям вечерний привал в лесу не был для Киры голодным. Наученная горьким опытом, она не стала скромничать и изрядно проредила герцогскую кладовую перед уходом. Поэтому теперь, сытая и разморенная сухим медитативным потрескиванием костра, бывшая принцесса и бывшая коровница, ныне жертва чудовищного колдовства пялилась по-стариковски слезящимися глазами сквозь рдеющие угли, обдумывая неожиданно обеспокоивший её вопрос.