Кислотный дождь
Шрифт:
Марк опустился на колено, словно поверженный воин и зажмурился. Мальчик понял, что испытание подходит к концу, что не вышел из него победителем, и что мнимая опасность была частью проверки, которую он не выдержал. Перед глазами всплыло собственное лицо, искривленное гримасой страха. Его пристыдили за трусость. Он сам пристыдил себя за это. Мыслями, доли секунд назад сквозящими безоговорочной уверенностью в своей храбрости и собственных возможностях. Неозвученными, затаенными, но очень громкими. И когда все остальное вокруг стихло, он не услышал их жалкий голос. Они быстро смолкли, стоило дать им возможность доказать
Это было первое испытание. Первый провал. Теперь судьи ведут счет. И сейчас он не в пользу Марка.
Парень открыл глаза, очертания деревьев стали расплываться и Альберт испугался, что это происходит из-за слез. Хоть этому могла найтись причина пострашнее, сейчас он боялся именно соленых дорожек на щеках. Резкий порыв ветра взбудоражил деревья и с удивительной силой сдул его, опрокинув на землю, будто отталкивая. Ладони уперлись в холодную землю. Он согнулся пополам.
Со спины прозвучал насмешливый голос:
– Значит, я могу поздравить тебя с тем, что ты еще жив. Удивительно!
Альберт не разделил радости друга. У него были свои думы на этот счет.
Местность, сформированная для испытания, окончательно рассеялась по воздуху и оставила двух приятелей в неловком молчании. Хорошо хоть, что все произошедшее осталось только при Марке.
Поверженный и пристыженный бегун не стал ждать следующей реплики Яна. Он встал, зло отряхнул руки и потихоньку двинулся в направлении своего дома, шаркая подошвами сандалий. Тех самых, врученных ему при первой встрече с Яном. Раны на стопах давно зажили, но сейчас их словно вскрыли. Идти было невероятно трудно.
Ноги болели, а живот, скрутившийся в трубочку от бега, никак не мог успокоиться.
– Ты даже не скажешь мне пока? – вопросил темноволосый парень. Его черные глаза опечаленно блеснули.
Марк в недоумении обернулся:
– Разве ты уходишь?
– Не могу составить тебе компанию. Чтобы не попасться этим отбросам с окраины Пуйода, нужно свернуть как можно раньше, поэтому стоит разойтись, – его голос стал звучать мягче и тише, будто это правда могло огорчить такого буйного и оптимистичного парня.
Дорога до дома Марка в самом деле была гораздо опаснее, но они привыкли делить опасность на двоих, а сейчас парень чувствовал себя несколько преданным.
– Ну и катись ко всем чертям, – надменно фыркнул Альберт и пошел своей дорогой. Один. Ответом ему стало молчание и тихий шелест шагов уходящего собеседника.
«Обиделся» – подумал Марк. На самом деле его это невероятно опечалило. Резко взыгравшая гордыня, вызванная недавней неудачей, а затем подкрепленная нарушенной традицией задушила в нем желание быть милым с кем-либо. Теперь Альберту хотелось придушить свой неугомонный эгоизм. Но он привык справляться с грустью и разочарованием, не впервые ругаясь с близким человеком.
Часы, которые они провели с Яном порознь, можно пересчитать по пальцам. И хоть сближало их не так много вещей, они чувствовали необходимость в общении друг с другом. Их странная дружба началась чуть больше года назад и за все это время, проведенное вместе, друг о друге они знали только список провинностей, и то неполный,
Ян, определенно, был неплохим человеком, готовым выслушать и по возможности приложить свои усилия для помощи. Да только прожил он здесь уже больше пяти лет, по человеческим меркам. И верить, что за все это время он не попал под влияние местного окружения, очень самонадеянно и глупо. Про свой позор на испытании парень вскоре благополучно забыл.
Марк за час добрался до Пламенной Горы, где находилось одно из самых крупных поселений ада. Его новый дом. Он остановился в нескольких метрах от главного входа с замысловатой архитектурой, поднимающей табун мурашек по всему телу. Единственное достойное сооружение. Совершенно не напоминающее человеческое творчество, но явно сотворенное не матушкой-природой.
На Марка напала задумчивость. Проходить через главные ворота не возникало совершенно никакого желания. Искать в ограде прорехи было бессмысленно, а обходить – слишком долго, поэтому парень продолжил идти дальше, не имея другого, более практичного выхода из ситуации. Под аркой на него напал жар, стало тяжело дышать, и Альберт зашелся сухим кашлем. Он хрипло шмыгнул носом, случайно издав при этом гортанный звук и зашагал быстрее, стараясь не принимать близко к сердцу обращенные на него взгляды. Их было не так много. Но каждый, казалось, хотел пронзить его насквозь, прибив к несчастным камням, возложенным у основания этой самой горы.
Марк не мог воспринимать окружающих его существ как людей. Отчасти это было связано с их обликом. Каждый, кто появлялся здесь, попадал под прямое влияние окружающей их атмосферы и вкупе с этим получал дополнительную моральную дозу, действующую подобно катализатору, в наказание за свои Земные грехи.
Считается, что люди, долгое время живущие вместе, начинают приобретать внешнее сходство. Они перенимают друг у друга жесты, часто используемые фразы и мимику. Нечто подобное происходит и здесь, но в более краткие сроки, опять же, по людским меркам.
Если говорить об Альберте, то его кожа сразу после смерти была светлая – почти белая – и оттеняла голубым. Задохнуться и утонуть в грязном болоте, от которого не сильно отличалось озеро в парке, не самая лучшая смерть, а грязевые маски оттуда же, кожу уже не спасут. Но, спустя какое-то время, кожа все же обрела прежний оттенок, характерный ей при жизни. Других изменений пока не происходило, но он чувствовал – их время скоро придет.
Некоторые люди начинали изменяться из-за наказаний, которым подвергались: кто-то получал ожоги, кого-то украшали не сходящие синяки, а кому-то приходилось заново сращивать кости. Таких людей вокруг было ничтожно мало, ведь уже получив наказание почти невозможно заслужить отгул.