Китабу о животных
Шрифт:
На юге в Масхоноланде охотники выслеживают слонов пешими. Убивают они животных, когда те спят, топорами с широкими лезвиями. Но в Экваториальной Африке перерезывание сухожилий никогда не применялось, там традиционным оружием охотников являются копье или лук.
Масаи и другие племена воинов Восточной Африки никогда не охотились на слонов с копьем. Они разводят скот и потому не употребляют в пищу дичь и не возделывают поля, которым могут грозить набеги слонов; они удовлетворяют свои амбиции охотой на львов — врагов их домашнего скота.
Вообще мало кто из африканцев пойдет на здорового слона с одним копьем в руке, но есть народ, который и ныне способен на подобный подвиг, народ, который с самым
Книги о путешествиях и охотничьи басни бесконечно повторяют, будто пигмеи стреноживают слонов. И никому не приходит в голову задуматься над тем, каким образом человечек, весом в девяносто фунтов, способен нанести удар нужной силы, чтобы рассечь жесткую шкуру, и каким образом этот человечек может перерезать сухожилие своим ипе, деревянным копьем длиной в пять футов с восемнадцатифутовым наконечником. Однажды я решил провести опыт с таким деревянным копьем. Я попытался перерезать им сухожилие на задней ноге мертвого слона. И хотя я на два фута выше любого пигмея и мой вес в три раза больше, мне удалось лишь поцарапать шкуру. Даже длинным с железным наконечником копьем масаев совершенно невозможно обезножить слона: это копье не обладает ни достаточно прочным древком, ни достаточным весом.
Пигмеи отлично знают, какая опасность ожидает их во время охоты как на слона, так и на южноафриканского буйвола, поэтому они редко идут с копьями на лесного слона. Только в тех случаях, когда их заставляют это делать негроидные племена, постоянно испытывающие потребность в мясе. Господствующие над пигмеями негры уговаривают их и угрожают, подкупают их помбе — пивом местного изготовления — и бананами. Иногда они дают пигмеям банджи — местную разновидность наркотической конопли, которую охотники курят, как гашиш, перед тем как покинуть лагерь.
В «Китабу о Конго» я во всех деталях описал охоту пигмеев на слона — единственную, насколько мне известно, охоту, свидетелем которой с самого начала до самого конца был белый человек. Мне было очень трудно не отставать от ловких пигмеев, быстро и легко пробирающихся сквозь самые непроходимые заросли. Выслеживали слона они четыре-пять часов. Перед окончательным броском пигмеи, дабы скрыть свой запах, вымазались с ног до головы свежим слоновьим навозом; я тоже был удостоен этой чести, хотя радости мне это не доставило.
В течение всего медленного безмолвного преследования двенадцать пигмеев, образуя полумесяц, двигались через густой буш, подбираясь с тыла к ничего не подозревавшему слону — старому самцу с маленькими бивнями, объедавшему выкорчеванную мимозу. Главный охотник, его на языке пигмеев называют тебе, вышел вперед из центра полумесяца и последние пятьдесят или шестьдесят футов прошел один. В последнюю секунду, когда тебе, будто истинный индеец, совершенно беззвучно подкрался к слону, животное все-таки забеспокоилось и стало разворачиваться. В то же мгновение пигмей ткнул слона копьем в мочевой пузырь.
Завопив от ярости и боли, слон рванул в сторону, угрожающе размахивая бивнями. Тебе отскочил, и вперед бросились четыре пигмея, они вонзили свои копья в живот и бока слона. Через несколько секунд все охотники набросились на животное, словно злющий пчелиный рой. Тембо бросился бежать сквозь мелколесье, раскачивая хоботом и бивнями. Охваченные жаждой убийства охотники мчались следом, швыряя копье за копьем. Вскоре слон не мог даже пошевелиться, копья, торчащие из него, задевали о кусты и деревья. Испытывая страшные муки, он на некоторое время застыл на месте. И тогда пигмей метнул копье в верхнюю часть чувствительного слоновьего хобота.
Тембо попытался броситься на человека, но мешали копья, поэтому пигмею удалось убежать. Тем временем остальные
Все охотники остались в целости и сохранности, поэтому двенадцать пигмеев продемонстрировали традиционный танец победы вокруг возвышающейся туши. Плясали они около часа под звуки пронзительной, бессвязной мелодии, которую исполняли на своих деревянных охотничьих свистках. Они кружили, топали ногами вокруг мертвого слона и маршировали единым строем прямо по телу, оставляя крошечные кровавые следы на туловище и на голове. И вдруг праздник прекратился. Появились властелины-негры — человек сто — с пустыми плетеными корзинами для мяса.
Пигмеи прорубили в слоне гигантских размеров дыру, и двое малышей влезли слону в живот, чтобы срезать мясо изнутри. Оставшиеся, усевшись на корточки, отрубали мясо с боков и укладывали в корзины. Бесконечная на вид шеренга негров уносила одну промокшую корзину за другой. Хобот, сердце и печень достанутся вождю и сановникам, но и остальные, возможно, съедят в этот день десять — двенадцать фунтов мяса, после чего отправятся спать. Двенадцать охотников, победивших слона, получили в награду тощую гроздь бананов, котел с пивом и несколько кусков кожи на суп. Вот и все.
Но, несмотря на муки, которые местные охотники и трапперы доставляют отдельным слонам, значительную брешь в слоновьей популяции они не наносят. Их методы охоты, начиная с ям и ловушек и кончая охотой с копьями, требуют много времени и усилий, а в качестве приза — единственный слон. Исключение составляло огненное кольцо вокруг целого стада, но оно зажигалось нечасто.
Настоящая бойня слонов началась в начале XIX века, когда арабы и метисы арабо-негроидной расы, называемые «суахили», двинулись из Занзибара и других прибрежных оплотов на запад. Им требовалась белая кость — слоновая, которую вырывали из челюстей Тембо, и «черна» — рабы, которых сначала заставляли нести на себе бивни на побережье, а потом продавали на невольничьих рынках.
Местные вожди продавали арабам бивни и людей за блестящие стеклянные бусы, медную и оловянную проволоку, железные цепи и «извергающие огонь трубы», как они называли устаревшее оружие, которое заряжалось через дула. В начале вождям не составляло труда добывать необходимое количество требуемого товара: они посылали свой народ в буш собирать «мертвую» слоновую кость, а в рабство продавали взятых на войне пленных. Но запасы и того и другого быстро истощались. И вожди стали торговать своим собственным народом, а оставшихся заставляли охотиться на слонов всеми традиционными методами плюс новым оружием, заряжаемым через дула. Арабы умели обращаться с подобным оружием. Меткие арабские стрелки обыкновенно целились в колено слона, дабы покалечить животное. Попав в руки аборигенов, оружие стало смехотворно бесполезным. Пулями этих ружей можно было только сильно ранить, а убить — редко, к тому же вместо пуль ружья начали заряжать гвоздями, звеньями цепей и другим мусором. Сами же охотники мало понимали или вообще не понимали, что делают. Большинство из них сначала заговаривали оружие у местных нганда, или целителей, потом заталкивали внутрь слишком много пороха или патронов, а затем, вместо того чтобы прицелиться в самое уязвимое место на теле животного, просто палили куда придется. Когда раздавался выстрел, от грохота и огромного облака черного дыма охотники буквально сходили с ума. И поэтому, спустив курок, они тут же швыряли свои ружья и прямиком неслись в укрытие и возвращались они лишь после того, как дым рассеивался.