Китабу о животных
Шрифт:
Слоны, которые прежде не видывали и не слыхивали ничего подобного, неслись в противоположную сторону. Некоторым животным удавалось уйти целыми и невредимыми, но некоторые уносили в боку или в животе пулю или кучу железяк. Иногда слоны действительно погибали от руки такого охотника, но по большей части случайно, а не от меткого выстрела. Правда, число таких погибших было ничтожно мало по сравнению с теми Тембо, которые пали жертвами традиционной охоты.
Походы арабов за белой и черной костью продолжались до 1892 года, когда двенадцать сотен полков вновь образованных Свободных Штатов Конго, под предводительством горстки бельгийских офицеров, двинулись против тридцатитысячной армии вооруженных арабов, осевших к тому времени как в
Вражеский авангард — вы не поверите — состоял из одного-единственного человека: англичанина У. Д. Белла, который прибыл в 1897 году в страну, называющуюся теперь Кенией, с любимой потрепанной книгой Диккенса «Записки Пиквикского клуба» и с отличным оружием. Он был действительно таким, каким сам себя описал, — «первым человеком, посвятившим свою жизнь исключительно охоте на слонов, и первым, кто продемонстрировал мощь современного огнестрельного оружия».
Сравнивая себя с охотниками-аборигенами, Белл в своей книге «Сафари Карамоджо» объяснял:
«Охотясь, я основывался на накопившихся за века маниях о том, как убивать разумно, опираясь на законы природы. Моя винтовка намного опережала любое оружие, которое был в состоянии создать черный человек, хотя в использовании ядов, ловушек, копий и стрел ему нет равных. Более того, мой разум был более способен понять, что мою крошечную, несущую смерть пулю необходимо внедрять в такую часть толстокожей анатомии, чтобы желаемый результат был достигнут самым быстрым и надежным способом…»
Белл, прозванный «Карамоджо» по названию его любимого района охоты, был действительно метким стрелком. Он редко посылал «в молоко» свою «крошечную, несущую смерть» пулю — снаряд с круглой головкой, весящий от 215 до 250 гранов и вылетающий из винтовок калибра 256, 275 и 303. Но более всего ему повезло в том, что слоны оказались в полном неведении о цивилизованной охотничьей тактике.
И он «просвещал» стадо за стадом, причем крайне удачно:
«Если земля достаточно ровная, сделайте следующее. Предположим, вы осторожно приближаетесь к трем самцам слонов, обгладывающим дерево. Труда подойти к ним близко не составляет. Первым выстрелом прямо в мозг вы спокойно убиваете одного. Второй слон поворачивает голову на звук выстрела, и вы быстро стреляете ему в голову — он падает. Третий бросается прочь, вы за ним… Нет ничего приятнее, чем услышать хлопок последнего выстрела, когда пуля попадает убегающему слону в мозг».
Хотя многим соотечественникам Карамоджо Белла была по вкусу слоновья нога, приготовленная прямо в шкуре, из которой мясо вычерпывали, как сыр стилтон, его, как и арабов, интересовало отнюдь не мясо. Карамоджо охотился за тем, что он называл «большим сырьем».
За один день в анклаве Ладо он убил девятнадцать самцов и добыл 1440 фунтов слоновой кости. На равнине Пибор он перебил десять самцов и получил, по его словам, «классное большое сырье» — 1463 фунта слоновой кости, которая впоследствии принесла ему 900 фунтов стерлингов на аукционе Хейла в Лондоне. Еще из пятнадцати слонов он вырезал примерно 1400 фунтов слоновой кости, которая пошла на изготовление бильярдных шаров, клавиш для роялей и пианино, крестиков и безделушек. Четвертое сафари в районе Карамоджо, длящееся четырнадцать месяцев, из которых сама охота заняла шесть, подарило ему 354 бивня, выдранных из челюстей 180 слонов, что в целом составило 18 762 фунта слоновой кости — «первоклассного сырья», пользующегося спросом у индийских купцов, которые платили за фунт семь рупий, то есть
Карамоджо Белл действительно был первым и самым хладнокровным профессионалом, который свое мастерство вкупе с современным оружием посвятил «разумному убийству» слонов Экваториальной Африки. Да, он был первым, но по его следам хлынули орды белых охотников и браконьеров. Они истребляли стадо за стадом, но одновременно научили животных, оставшихся в живых, быть более осторожными, пугливыми, мстительными и даже свирепыми.
Если слона преследовать, то наступит момент, когда и он начнет преследовать охотника, превращаясь тем самым в прямое отражение человека. Некоторые слоны, особенно те, которые носят в себе пули большого калибра, набрасываются на нового мучителя, затаптывают его до смерти и разрывают тело на части. Но, тем не менее, ни один африканский Тембо не последовал стандартам морали якобы цивилизованных людей, которые убивали и до сих пор убивают слонов, чтобы продать или добыть в качестве трофея их зубы.
В этом смысле, и только в этом, африканский слон остается абсолютно «не поддающимся дрессировке».
Несмотря на рекорды охотников, у нас на Западе всегда восхищались и интересовались слонами. «Толстокожие», как называют их шоумены, являлись любимцами публики зоопарков и цирков во все времена. Их повадки всегда вызывают бесконечное любопытство. К ним неизменно относятся со снисходительной нежностью и даже с любовью, какую редко выказывают к большим и потенциально опасным животным. Главным образом эти чувства вызывает азиатский слон, во-первых, потому, что публика чаще видит именно его, а во-вторых, потому, что у него очень смешная внешность.
С обвисшей кожей, выпуклым лбом, болтающимися маленькими ушами и покатой спиной бедный родственник Тембо всем своим видом походит на задумчивую старушку, которая всю жизнь только и делала, что скребла полы. У азиатских слоних бивней нет, только «клыки» на уровне с челюстями, а у слонов бивни редко превышают четыре-пять футов и загибаются как попало. У некоторых вырастает лишь один бивень, а слоны на Цейлоне — все мукнасы, то есть без бивней. Азиатский слон более волосатый, на кончике его хобота имеется выступ, напоминающий палец, которым он щиплет траву. У Тембо, которому пастись приходится больше, есть два красивых маленьких «пальчика», которыми он может взять ветку и сорвать с нее целый пучок листьев.
Кожа у Тембо более крепкая, лоб ровно-покатый, уши напоминают огромные развевающиеся паруса, а задние ноги выше центра спины. Это животное — гораздо больше и сильнее азиатского. Самцы достигают высоты в среднем десяти с половиной футов в плече и весят пять с половиной тонн. Патриархом всех современных слонов, гигантом среди гигантов, был слон из Анголы, которого убили в 1955 году. Чучело его теперь находится в Смитсоновском музее в Вашингтоне. Высотой он был тридцать футов и два дюйма и весил двенадцать тонн.
Ну а вымершие слоны затмевали собой и ангольского патриарха. Американский императорский мамонт, обитавший во время ледникового периода на юго-западе Америки и в Мексике, был пятнадцать футов ростом, весил, по всей видимости, двадцать тонн и напоминал лохматый двухэтажный автобус, снабженный вместо бамперов бивнями четырнадцати — шестнадцати футов длиной. С этим фантастическим существом за титул самого большого в мире наземного млекопитающего мог тягаться только балуцитер — родственник носорога из Монголии, который был длиннее и выше, но, вероятно, полегче, так как своим скелетом он походит на очень толстого жирафа. Однако обоих огромных млекопитающих значительно превысили гигантские динозавры, вес которых составлял от пятидесяти до шестидесяти тонн. Но все исполины прошлого и настоящего — просто карлики в сравнении с невозмутимым великаном, самым большим животным в мире — стофутовым и стопятидесятитонным синим китом.