Китайская власть
Шрифт:
Сегодня группы нарастающего влияния — это выходцы из провинций Фуцзянь и Чжэцзян, которыми руководил Си Цзиньпин. Комсомольские группы подвергаются второй волне чисток: Аньхой, Хунань, Хубэй, Цзилинь, Тяньцзинь — в зоне политического риска. Отдельным особняком стоит масштабная группа выходцев из Шаньдуна. Группа выходцев из Шэньси, пусть и не настолько развитой, как приморские провинции, но является придворной группой Си Цзиньпина и может претендовать на наследование власти.
Для получения более точных данных исследованиями может и должна заниматься расширенная группа, которую, очевидно, в современных условиях необходимо создавать с нуля, а не использовать дискредитировавшие себя существующие востоковедные центры. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Третья сила: вопрос существования
(без изменений) Третья сила: вопрос существования суверенной России в противостоянии США и Китая и задачи современного российского востоковедения
В конце 90-х годов XX в. наметились контуры новых тектонических изменений в геополитическом пространстве вокруг России, которые стали критическими с точки зрения выживания России как государства — как единого культурного и исторического пространства в XXI в.
Речь прежде всего идет о появлении в Восточной Азии мощной сухопутной державы и потенциального нового центра мира — Китайской Народной Республики, предшественники которой не представляли для России сколь-нибудь значительной геополитической угрозы, а лишь являлись периодически источником локальных конфликтов.
Вторым геополитическим фактором явилось таяние ледников Арктики, что в ближайшие 15–20 лет превратит Россию из материковой в прибрежную державу с дополнительной пограничной линией в десятки тысяч километров, обнажит Русский Север, Северную Сибирь перед лицом внешних угроз.
При этом угрозы на западе и на юге не исчезли. На фоне явной деградации НАТО и в целом цивилизационного духа Западной Европы на повестке дня стремительное усиление Польши, амбициозного государства на западных границах России; цивилизационный ренессанс Турции, которая, по некоторым прогнозам, превзойдет экономику России к 2035 г.; происходит национальное возрождение Ирана — в духе мощных персидских империй прошлого, к амбициям которого благосклонно относится Китай.
Россия никогда за последние 400 лет не была в подобной ситуации «угроз со всех флангов», что в условиях крайне выгодного пространства Евразии, которое она занимает, структурно и геополитически напоминает кочевые империи, например Тюркский каганат, падение которого было в первую очередь связано с одновременной активизацией всех пограничных угроз — от Персидской империи до Китая.
Вопрос существования России как сложившегося к началу XVII в. государства никогда не стоял так остро, как сегодня, и требует нетривиального подхода для решения данной задачи.
Китайский вопрос, а вовсе не американский или западноевропейский вектор, является ключевым для выживания России в XXI в. Именно мир на китайской границе, углубление интеграционных процессов с Китаем дает России свободу рук для укрепления позиций в Арктике, противостояния западной и южной угрозам, купирования чрезмерной связки Китай – Иран, а усиление китайско-американского противостояния расширяет доступ к китайскому рынку. И наоборот, конфронтация с Китаем создаст угрозу войны даже не на два, а на три фронта, что уже привело к развалу Советского Союза и, без всякого сомнения, кончится разрывом российского пространства на несколько пространств, которые будут контролироваться, как сегодня некогда единый Арабский мир, из разных центров, что в условиях Арктического судоходства закрепит такую ситуацию практически навечно без вариантов возрождения единого пространства от Атлантики до Тихого океана.
С другой стороны, глубокая интеграция России в китайское пространство не выгодна ни одному из нарождающихся и существующих глобальных сил. Усиление подобных интеграционных процессов активизирует сопротивление этим трендам, превращая пространство Южной Арктики, южной части нового Средиземного моря мира в пространство глобального геополитического противостояния на весь будущий XXI в. Такая геополитическая реальность может как превратить Россию в евразийскую Швейцарию, так и в огромный Афганистан — поле противостояния и вечной войны всех мировых сил.
Важно отметить, что спокойствие восточных границ России может нарушить исчезновение единого Китайского государства и превращения северокитайских государств в новую локальную угрозу для границ России. Это геополитическое событие может произойти только в результате утраты контроля НОАК над Китаем, в результате острого внутриполитического кризиса и длительной гражданской войны, возникшей в результате
Новая геополитическая реальность Российской Федерации дополняется традиционным желанием сил Запада использовать Россию в качестве основного тарана для ослабления своего геополитического противника — Китая. Длительная позиционная война, не говоря уже о ядерной, между Китаем и Россией стала бы важнейшей победой коллективного Запада, ослабленного социально-экономическим тупиком развития глобального рынка: взаимное уничтожение двух стран на пространстве от Поволжья до Центрального Китая положило бы одновременно и конец России, пространство которой делили бы союзники Запада в Европе и Азии, и конец Китая как потенциального претендента на глобальное лидерство. На реализацию этой модели сегодня брошены все силы Запада, основным козырем которого внутри России является как раз малопродуманная, сложная интеграция России и Китая — стратегии которой не существует, потому что в России не существует независимого русского востоковедения, а понимание процессов, происходивших и происходящих, утрачено. Альтернативный вариант для взаимного уничтожения сил — война Китая и Индии: в первой половине 2020 г. в противостоянии двух держав обозначился новый тревожный этап.
Играя на руку антироссийским планам, патетичной риторикой «угрозы с Востока» сегодня пользуются самые различные силы. К слову, в Китае есть понимание этой стратегии Запада в отношении российско-китайской интеграции, и все адекватные силы в Китае действуют в фарватере максимально сдержанной и даже деликатной активности Китая в российском пространстве, государственных игроков в отношении северного соседа.
В Китае также существуют проамериканские силы в виде мощной комсомольской оппозиции в самой Компартии Китая и его государственном аппарате, которые настроены проводить максимально антироссийскую политику как в поясе сопряжения Китая и России — на Дальнем Востоке, в Сибири — в вопросах торгово-экономической интеграции, так и по международным вопросам. Приход их к власти в современный период приведет либо к военному столкновению России и Китая, либо к смене правящей элиты в России, поскольку прежняя, как и в СССР, не выдержит внешнеполитической изоляции и потери китайской лояльности.
В случае поражения суверенных сил Си Цзиньпина в Китае и либерального ренессанса Комсомола реальный военный конфликт России и Китая без применения ядерного оружия несет сегодня гораздо больше угрозы Пекину, нежели Москве. Силы НОАК планируют операцию максимального отсечения вооруженных сил России, находящихся в Забайкалье, с целью купирования их успешного наступления на Пекин и отсечения Дальнего Востока от остальной России. Максимальный урон НОАК могла бы нанести России, если бы наступление вооруженных сил Китая началось из западных районов Казахстана в направлении Поволжья и Москвы, если Казахстан по тем или иным причинам окажется в сфере политического влияния Китая, что уравновесит военную угрозу сторон. При этом возможную поддержку Китаю окажут этнически автономные территории Поволжья, с которыми Китай развивает максимально тесные отношения. Также при таком сценарии Китай попытается установить контроль над арктическим побережьем России — вплоть до Архангельска и Мурманска. В условиях независимости Казахстана такое развитие ситуации выглядит невозможным.