Китайская власть
Шрифт:
[4] 1918–1991, район Пэнлай, провинция Шаньдун. roles(reader-all)
Китайская власть - Шанхаец Чэнь Дэмин (2007–2013)
Шанхаец Чэнь Дэмин (2007–2013)
В период начала перехода власти (2007–2013 гг.) к новой национально ориентированной армейской группе Си Цзиньпина внешняя торговля вновь оказывается в руках выходца из Шанхая. Корнями связанный, как и вся «шанхайская группа», с южной частью провинции Цзянсу, новый министр Чэнь Дэмин (???; 1949 г.) из аппарата руководства собственной провинцией переходит на долгое время в обком провинции Шэньси, родной для следующего генсека Си Цзиньпина, там он занимает посты вплоть до губернатора провинции (2004–2006), откуда перемещается в Комитет по развитию и реформам, бывший Госплан,
Китайская власть - Ключевые изменения и базовые показатели экономики КНР и малых китайских государств
Ключевые изменения и базовые показатели экономики КНР и малых китайских государств
Современная геоэкономика Китая: ключевые изменения периода «китайского НЭПа» и базовые структурные показатели
Общий низкий уровень анализа современной китайской политэкономии, политической системы, программы «китайского НЭПа» — Политики реформ и открытости — не позволяет нам дать адекватную оценку целям и задачам единого экономического планирования в Китайской Народной Республике. Реальные и мнимые проблемы экономики страны и способность руководства страны решать эти задачи по-прежнему остаются полем для спекуляций. Руководство западных стран, в том числе России, имеет весьма поверхностное понимание и далеко не самые точные знания о современном Китае. Можно уверенно говорить, что коллективный Запад в лице большинства его руководителей работает с Китаем «с завязанными глазами», что нельзя сказать о руководстве Китая. Это обстоятельство при многочисленных слабых местах Срединного государства – одно из его стратегических преимуществ.
Одной из основных задач данной книги является определение реальных стратегических задач коллективного руководства Китайской Народной Республики в XXI веке, основных факторов, которые руководство Китая считает необходимым учитывать в коррекции своего курса.
Достаточно очевидные вопросы полностью теряют свою ясность, если учесть, что за «40-летие китайского НЭПа», объявленного Дэн Сяопином и сотрудником разведки Коминтерна Е Цзяньином, в Китае появился конгломерат аффилированных с государством полуавтомномных политико-экономических единиц — государственных корпораций, которые выросли на дрожжах рынков, подконтрольных разнородным китайским общинам в Юго-Восточной Азии и прокитайским союзникам китайцев на Западе.
Существование пяти сотен крупных корпоративных игроков, установивших сложные взаимоотношения с партийными, государственными, финансовыми властями Китая, требует дополнительного ответа на вопрос о том, кто же теперь, спустя 40 лет существования в Китае курса на мирное существование с западным рынком, является коллективным экономическим руководством страны.
Второй важнейший методологический вопрос исследования, кажется, является еще более сложным при всей его очевидности: ограничивается ли современный Китай лишь территорией весьма сложного конфедеративного образования Китайской Народной Республики, включившей в свой состав на определенных условиях Особый автономный район Гонконг (Сянган) и Особый автономный район Макао (Аомэнь) с собственным правительством, законами, внутренними войсками, валютой, флагом, международной футбольной командой и паспортами?
Помимо КНР, в мире существует по меньшей мере еще два китайских государства — Китайская Республика (Тайвань) и Республика Сингапур, чье высшее руководство и 74,3% населения являются этническими китайцами хакка, чаочжоу и кантонцами.
Однако и это не является полным описанием автономного китайского экономического организма: за пределами Китая в рамках замкнутого на себя или ориентированного на связи с материком хозяйственного организма активно действуют свыше 50 млн. этнических китайцев, которые, если речь идет о Таиланде, Малайзии и Камбодже, определяют экономическую политику данных стран или, если речь идет о США, Канаде, Индонезии, Южной Корее, Мьянме, Японии, Филиппинах, Австралии, Перу, Великобритании, Венесуэле, Южной Африке, значительно влияют на экономики данных
Таким образом, методологически верным объектом исследования следует считать совокупный китайский экономический механизм в составе экономик пяти автономных китайских государств (КНР, Гонконг, Макао, Тайвань, Сингапур) и китайских этнических автономных экономик в составе некитайских государств мира.
Да, абсолютно верна теория о размывании государственных границ и девальвации власти национальных государств, на место которых заступают мощные сетевые структуры. Но в основе каждой такой сетевой структуры лежит принцип этнического ядра и единства средства коммуникации — на китайском, русском, английском, немецком языках: здесь язык является не просто транспортным инструментом для обмена информации, а формирует общее поле смыслов, идеологии и задач такой сетевой структуры. Проще говоря, любая новая сетевая структура — интернациональна или глобальна по форме, но глубоко национальна, этнична по сути. В огромной степени это касается китайской глобальной сетевой структуры — с одной лишь поправкой, что внутри эта структура не менее сложна, чем совокупный западный мир: если на Западе мы видим борьбу, например, немецкой и британских корпоративно-сетевых общностей (или, наоборот, союз), то в Китайском мире это происходит между четко выраженными субэтносами, общая численность каждого из которых составляет от 50 млн. человек.
Коллективным органом управления данного экономического организма следует считать партийные и государственные органы КНР, крупнейшие корпоративные структуры КНР, китайское этническое руководство государственных органов и корпораций Гонконга, Макао, Тайваня и Сингапура, а также находящиеся под прямым управлением и юрисдикцией США и Великобритании китайские этнические экономики в мире. Важными факторами являются автономность указанных модулей, взаимное влияние, идеологическая конфронтация и стремление каждого модуля доминировать над остальными в рамках совокупного «Китайского мира» как с привлечением собственных вооруженных сил, так и с использованием внешних военно-политических инструментов.
[1] Гонконг (или Хёон-гон) — кантонское произношение иероглифов ?? (xiang gang), «ароматная гавань», эти же иероглифы произносятся на пекинском диалекте как «Сянган». Остров, перешедший под юрисдикцию Великобритании и использовавшийся первоначально для хранения «ароматного» и высоколиквидного вещества — опиума — по итогам Первой опиумной войны 1839–1842 гг. В состав КНР Гонконг вернулся в 1997 г. и сохранит свой особый статус до 2047 г. Аомэнь (??; Ao men), — северный диалектный вариант наименования бывшей португальской колонии «Глубокие ворота», Макао, одна из версий происхождения названия «Храм Ма» — богини матери-моря.
[2] Здесь и далее для самоназвания провинции КНР острова Тайвань — Республика Китай — будет использоваться краткое наименование Тайвань.
[3] Здесь и далее кантонцами будут обозначаться жители дельты реки Чжуцзян, говорящие на диалекте гуанфу (??), с целью выделения их из достаточно пестрых субэтнических групп, населяющих современную провинцию Гуандун.
[4] Кантонское произношение для китайского квартала в Лондоне – ??? roles(reader-all)
#Гонконг #Гуандун #Дэн Сяопин #Е Цзяньин #кантонцы #Лондон #Макао #Тайвань #хакка #хуацяо #чаочжоу
Китайская власть - Возвращение «шанхайской группы», Ли Ланьцин (1990–1993)
Возвращение «шанхайской группы», Ли Ланьцин (1990–1993)
Переходу полноты политической власти предшествует установление контроля над экономикой, так и закреплению у власти шанхайской группы выходцев из провинции Цзянсу предшествует приход к руководству министерства внешней торговли шанхайца Ли Ланьцина (???), который возглавлял ведомство с 1990 по 1993 годы и перешел далее на пост вице-премьера КНР.