Клад-озеро
Шрифт:
Выскочив во двор, Мишка сообразил, что выдумка с лыжами, пожалуй, не очень надежна. Долго ли их прибрать? Пять минут спустя мать может выйти и проверить — куда он запропастился. Не найдет во дворе, поднимется переполох. Надо выгадать хоть полчаса… Мишка вернулся и, не заходя в кухню, а только приоткрыв дверь, крикнул:
— Я к Рябовым ненадолго сбегаю, надо обязательно!
Дожидаться возражения, конечно, не стал, моментально исчез. Лишь выбежав за ворота, на минуту остановился.
Ночь была морозная. На низком темном
«Может, позвать ребят?» — подумал Мишка. И тут же отказался от этой мысли.
Во-первых, как будешь стучаться к ним ночью? Выйдет отворять дверь отец или мать — попробуй объясни им, что Ванюшка и Ленька потребовались, чтоб сбегать на Скопанец. И потом, вдруг сегодня откроется тайна, зачем делиться ею с кем-нибудь?
И Мишка, собравшись с духом, быстро направился к Скопанцу один.
Пока шел по улице, решимость не покидала его. Однако едва вышел за околицу, как ноги сами собой стали замедлять шаг. Через сотню метров, где с большой дороги сворачивает проложенная ребятами тропинка к речке, он совсем остановился. Оглянулся Мишка назад, на освещенные окна ближних домов, а свет мигнул и погас. Значит, уже двенадцать часов. В это время перестает работать электростанция. Теперь зажгутся кое у кого керосиновые лампы, но таких «полуношников» будет немного: в деревне рано встают и потому долго не засиживаются ночами.
«Пока к Скопанцу сбегаю, все спать улягутся, и волки по степи шляться начнут».
При мыслях о волках у Мишки засосало под ложечкой. И тайна манит, и к Скопанцу идти боязно. Поневоле станешь топтаться на месте, искать какой-то выход.
И тут Мишку осенило.
Невдалеке от дороги росла старая береза. Мимо нее, а вернее прямо под ней, и бежала тропка. С земли отсюда ничего не видно — Скопанец все заслоняет, а если забраться на березу, то через распадок покажется хоть краешек катка. Как он сразу не сообразил! На березе никакие волки не страшны, да и деревня рядом.
Не раздумывая больше ни секунды. Мишка устремился к березе. Нижние сучья были довольно высоко от земли. Ухватиться за них удалось не сразу. Мешали лезть по стволу пимы и пальто. Мишка сбросил и то, и другое.
«Не закоченею: на ногах шерстяные носки, а поверх рубашки свитер», — решил он.
Сбросив мешавшую одежду. Мишка сумел подтянуться до первого сука. Там пошло уже легче. С ветки на ветку — и вот уже почти у макушки дерева.
Не зря старался. Часть катка видно отсюда. Только никак не поймешь, что там тускло посверкивает в лунном свете — лед или выступившая вода? Лед, конечно, неподвижен, как зеркало,
Мороз пробирал. Дома тоже начинают, наверное, беспокоиться. Еще пойдут искать у Рябовых. Пора слезать.
Мишка стал уже спускаться, когда до слуха его донесся визгливый женский вскрик, раздавшийся где-то на усадьбе Харламыча. Тут же его заглушил сумасшедший собачий лай, звон цепи. Мишка сразу забыл о морозе, с любопытством навострил уши, напряг зрение.
Две минуты спустя мальчик разглядел на дороге какое-то черное пятно. Оно стремительно приближалось. Мишка замер, вытянул шею…
Черная тень неслась все быстрее, все приближалась. Вот она уже совсем почти рядом.
«Волк!» — пронеслось у Мишки в мозгу. На какое-то мгновение он, казалось, уловил злобно сверкнувший взгляд волка. И тогда, не помня себя, он торопливо полез вверх. В спешке ухватился за сухой, уже подгнивший сук… Сук треснул, отломился, и Мишка кубарем полетел вниз…
Черная тень в это время тоже нырнула под березу. Мишка упал прямо на нее. Раздался отчаянный визг, вблизи Мишкиного лица сверкнул звериный оскал.
Мишка решил, что пришел его конец, и заорал нечеловеческим голосом.
Он плохо помнил, что было дальше. Пришел в себя, когда чьи-то сильные руки подняли его на ноги.
— Миша, что с тобой случилось? Как ты здесь оказался ночью? — спрашивал знакомый встревоженный голос.
Это был Сергей Петрович. Он ехал на лошади из районного села с учительского совещания. Заслышав Мишкин вопль, он решил, что приключилось какое-то несчастье, что надо немедля спешить на выручку. Огрев лошадь ременным бичом так, что она взвилась на дыбы, а потом полетела птицей, почти не касаясь дороги, Сергей Петрович через полминуты был уже у места происшествия.
Под березой он увидел мальчишку, который лежал на снегу, ухватившись руками за ствол дерева, и вопил, вопил не переставая, словно его разрывали на части. Рядом валялись пимы и пальто.
Учитель сразу узнал Мишку Крохина, но что с ним стряслось — никак не мог понять.
— Миша, скажи, в чем дело? — снова спросил Сергей Петрович, когда мальчик перестал кричать.
Узнав Сергея Петровича, Мишка почувствовал себя в безопасности, однако успокоиться сразу не мог.
— Я… я на волка… упал… — сказал он, всхлипывая.
Ответ был столь неожидан и невероятен, что учитель хмыкнул.
— На волка? Но позволь, как же ты на него сумел упасть?
— Я… я с березы прямо на него свалился… Сук сломался, я и полетел…
— А волк под березой сидел и ждал, когда ты на него свалишься?
— Не-е… Он от Харламыча бежал. Несся, как дурной… Я хотел повыше на березу залезть, чтоб он не достал, и оборвался…
— А пальто и пимы волк, что ли, с тебя стащил? Ну-ка давай, одевайся побыстрее, а то простынешь.