Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
– Привет! – крикнула она, быстро подходя ко мне и протягивая руку. – Я Мэри. А вы, наверное, Четверг. Господи! Это еще кто?
– Дронт. Ее зовут Пиквик.
Пиквик защелкала клювом и подозрительно уставилась на Мэри.
– Правда? – удивилась девушка, с любопытством разглядывая птицу. – Конечно, я не специалист, но… мне казалось, дронты все повымерли.
– Там, откуда я родом, от них проходу нет.
– Да? – изумилась Мэри. – Боюсь, я не слышала о книге, в которой живут дронты.
– А я не книжный персонаж, – сказала я. – Я настоящая.
– Ух ты! – воскликнула Мэри, округлив глаза. –
Она осторожно потрогала меня тонким указательным пальцем, словно боялась, что я растаю.
– Я никогда прежде не встречала никого с Той Стороны! – заявила она, не скрывая облегчения, когда убедилась, что я не собираюсь рассыпаться в прах. – Слушайте, а это правда, что вы регулярно стрижетесь? То есть у вас волосы действительно растут?
– И ногти тоже, – улыбнулась я.
– Да? – задумчиво откликнулась Мэри. – Я слышала об этом, но полагала, что это очередная потусторонняя байка. Значит, и есть вам тоже приходится? Ну, чтобы не умереть, а не только тогда, когда это нужно для повествования?
– Это одно из величайших удовольствий в нашей жизни, – заверила я ее.
Не стоило рассказывать ей о таких неприятных сторонах жизни в реальном мире, как кариес, сексуальные маньяки или старость. Мэри обитала во временном «окне» длиной в три года и потому не старела, не умирала, не имела детей, не болела – словом, вообще не менялась. Она казалась решительной и здравомыслящей, но лишь потому, что ее такой написали. При всех своих положительных чертах Мэри являлась всего лишь фоном для Джека Шпротта, детектива из «Кэвершемских высот», просто типажом примерного сержанта, которому Джек объяснял всякое разное, дабы читатель ориентировался в происходящем. Она была тем, кого писатели называют объяснительным персонажем, но у меня хватило такта не ляпнуть ей этого в лицо.
– Значит, мне предстоит жить здесь? – показала я на дряхлый гидросамолет.
– Понимаю, о чем вы, – гордо улыбнулась Мэри. – Разве он не самое прекрасное создание в мире? Это «сандерленд» сорок третьего года выпуска, а в воздух поднимался в последний раз в пятьдесят четвертом. Я уже почти переделала его в плавучий дом, но не стану возражать, если вы поможете. Просто не забывайте откачивать воду из трюма, а если сможете раз в месяц запускать третий мотор, я буду очень вам благодарна. График прогонов на приборной доске.
– Ну… ладно, – проблеяла я.
– Вот и хорошо. Краткое содержание романа приклеено скотчем к дверце холодильника, примерные наметки реплик там же, но вы не особенно беспокойтесь насчет точных слов: нас ведь не опубликовали, так что можете говорить что угодно, в пределах разумного, конечно.
– Да-да.
Я минутку подумала.
– Мне впервые довелось воспользоваться Программой по обмену персонажами. А если придется что-то делать?
– Внутрикнижный контакт-агент по Программе – Уайетт, он вам сообщит, если что. Сам Джек на первый взгляд может показаться грубоватым парнем, – продолжала Мэри, – но сердце у него просто золотое. Если он попросит вас сесть за руль его «аллегро», то прежде, чем сменить передачу, полностью выжмите сцепление. Он пьет черный кофе, а любовный интерес инспектора Бейкера ко мне – без взаимности, понятно?
– Так точно! – ответила я, радуясь, что не придется участвовать в любовных сценах.
– Отлично.
Я похлопала себя по карману, и она передала мне клочок бумаги и связку ключей.
– Хорошо. Вот номер моего комментофона на всякий пожарный, это ключи от гидросамолета и моего БМВ. Если позвонит идиот по имени Арнольд, велите ему убираться к соответствующей матери. Вопросы есть?
– Какие уж тут вопросы.
Мэри улыбнулась.
– Тогда все. Вам здесь понравится. Встретимся примерно через годик. Пока!
Она весело помахала мне рукой и зашагала прочь по пыльной дорожке. Я подождала, пока она скроется из виду, затем присела на шаткую скамеечку около вазона с давно скончавшимися цветами и вытряхнула Пиквик из сумки. Моя любимица возмущенно встопорщила перья и заморгала на солнечном свету. Я окинула взглядом водную гладь и снующие по ней взад-вперед прогулочные лодки, казавшиеся с такого расстояния всего лишь яркими цветными треугольничками. Ближе к берегу два лебедя отчаянно били крыльями и шлепали лапами по воде, пытаясь взлететь, но почти сразу же снова садились, разбрасывая во все стороны длинные цепочки брызг и баламутя спокойную воду. Казалось, им приходится прилагать огромные усилия, чтобы преодолеть несколько сотен ярдов.
Я переключила внимание на гидросамолет. Внешний слой краски, покрывавший клепаную обшивку, частично облез, обнажив аляповатую эмблему давно почившей в бозе авиалинии. Плексигласовые иллюминаторы помутнели от времени, и высоко на массивном крыле, выползая из-под заляпанного маслом кожуха над тремя пустыми гондолами двигателей, лениво болтались спутанные провода. Теперь безопасная пустота сделалась пристанищем для птичьих гнезд. «Голиаф», Аорниду и ТИПА отделяли от меня миллионы миль – но и Лондэна тоже. Лондэн. Память о муже никогда не покидала меня. Я постоянно думала о том времени, когда мы были вместе, и о том, чего никогда на самом деле не было. Обо всех местах, которые мы не посетили, обо всем, чего мы не сделали. Пусть его и устранили в двухлетнем возрасте, но я все равно сохранила наши общие воспоминания, только вот поделиться ими было не с кем.
Меня оторвал от раздумий звук приближающегося мотоцикла. Всадник не особенно хорошо справлялся со своим «конем», однако, к моему облегчению, затормозил, не доезжая до причала, иначе влетел бы прямо в озеро.
– Привет! – весело крикнул он, снимая шлем и демонстрируя мальчишеское лицо средиземноморской смуглоты с глубоко посаженными глазами. – Меня зовут Арнольд. Я вроде бы прежде тебя не видел.
Я встала и коротко кивнула ему.
– Нонетот. Четверг Нонетот. Я тут по Программе обмена персонажами.
– Ой, блин! – тихо ругнулся он. – Японский городовой! Получается, я ее упустил?
Я кивнула, и он уставился на дорогу, печально качая головой.
– Она никакой весточки мне не оставила?
– Д-да, – неуверенно ответила я, – она сказала, что… что встретится с тобой, когда вернется.
– Правда? – просиял Арнольд. – Это добрый знак! Обычно она обзывает меня неудачником и посылает к чертовой матери.
– Ее, похоже, некоторое время не будет, – добавила я, стремясь загладить вину за искажение истинных слов Мэри. – Год, а то и дольше.