Клан Сопрано (The Sopranos). Жгут!
Шрифт:
Дженис проявляет себя только исключительно как Дженис. Поверьте.
– Помню, как один раз родители оставили ее за старшую.
– Продолжайте.
– Она стояла в коридоре и писала на пленку, как мы деремся с Барб. И потом она меня этой кассетой месяц шантажировала. Запугивала. Заставляла заправлять ей постель, приносить ей всякую дребедень.
– А с Барбарой она себя так же вела?
– Да не в этом дело. Вот я, сколько уже хожу сюда, лет пять наверно, а до вас до сих пор не дошло, что значит
– А эта тема моя, кофе с цикорием. Он мне его подгонит.
– Да, но есть и плохая новость: он хочет себе десять чашек, а не семь.
– Ты захватил торт с марципанами для Джилл?
– Ты про ту фигню с бассейном?
– Нет, я про обычный торт.
– У врачей всегда хорошие новости пока не загнешься.
– Кстати, по поводу врачей, че за херня у тебя там с простатой?
– Херня у меня приключилась, Ти. Если честно, то рак.
– Врачи надеются сохранить ему глаз, придется делать пересадку роговицы.
– Пересадка мозгов ему не помешает.
– Никто тебе не мешает.
– Дженис к драмам магнитом тянет. Она упивается страданиями.
– Она вам никого не напоминает?
– В детстве в ней что-то было, понимаете? У нее были роскошные волосы, хорошая фигура, ее сверстники по жизни таскали мне мороженое, дарили бейсбольные карточки, целовали мне жопу, чтобы подружиться с ней.
– По-моему, вы ей слегка завидуете.
– Ни один парень не захочет, чтобы его сестра стала шалавой.
– Она к вам не приставала в сексуальном плане?
– Господи Иисусе, вы бы шли уже свою бошку чинить! Сперва моя мать, а теперь я хочу свою сестру трахнуть?
Я скажу вам, что я унаследовал – свою мать. Дженис потрахивалась, она уссыкалась над этой парашей. Но вот скитания закончились, она вернулась домой и хочет свою долю. Вот, что я вам скажу: ни шиша она не получит, потому что это я заработал все шрамы, так что доля эта моя.
Пошел на сговор с правительством без всякого суда. Может, они засадили электрошоком ему по яйцам и жестоко избивали его резиновым шлангом. Ты об этом не задумывался?
– Я зашла в видеопрокат за фильмом "Накдаун", и угадай, что?
– Фильм оказался не про боксеров?
– Я узнала, что нашего сына-лгунишку уволили три недели назад.
– Из видеопроката? Ты как умудрился? Туда даже макак в менеджеры набирают.
– Он сгребал рекламную продукцию и продавал ее. Постеры, рекламные щиты.
– Боже, да с ней даже невозможно разговаривать.
– Ты че, издеваешься? Да ты ей ноги целовать должен. Если бы не она, я б еще в нежном возрасте вышеб бы из тебя все твои щенячьи зубки одним ударом.
У геев это обычно. Скрытный образ жизни заставляет их искать
– Когда ты был в коме, я сказала, что люблю тебя, помнишь?
– Нет.
– Надо говорить тебе это почаще.
Обожаю звук французской речи, так элегантно.
Мы с Тони ездили в Майями, он по-испански где-то шесть слов знает, но с местными он там отжигал как Рекардо Мантебан, или как его там?
– Глянь на эти облака, это ж парижское небо.
– Кто ж все это построил…
Смотри, с сиськи дерьмо не забудь соскрести.
Ну когда у нас в семье гей? Завтра к нам приедет поговорить протестантский священник из Денвера. Эксперт. Но так стыдно перед святым отцом.
Муж приходит домой с уткой подмышкой и говорит: «Ну вот эту свинью я и потрахиваю». «Это не свинья, а утка». Муж: «Это я о тебе».
А еще детективы из убойного сообщили, что Вито воткнули в жопу бильярдный кий.
– Я вижу вам уже сообщили новость. Это был Фил.
– Шерлок Холмс пожаловал.
– Как там принц Альберт?
– Во Франции его бы там за своего приняли. Там эти придурки тоже любят балду попинать. По крайней мере, заставил его сполоснуть мусорные баки.
– Люди будут ждать ответной реакции.
– Про эту херню я тебе и говорил.
– Завалим одного из парней Фила?
– Джо Пабаба залупил на Карла Гамбини, убивали ребят из организации. Война шла семь лет. Сколько мне еще говорить об этом? Когда парни воюют, они не зарабатывают.
– Он живет в Белвилле. Во Франции тоже есть Белвилль.
– Насчет свидания ты пошутила, надеюсь. Ему лет двадцать шесть.
– Да ну?
– Как-то ночью, это случилось в больнице, когда Тони лежал при смерти, он на минуту очнулся и произнес: "Кто я, куда я иду?" В тот момент я не понимала, что он имел в виду, но придя сюда, я чувствую тоже самое. Странно, да?
– Давай я тебя сфоткаю.
Мы так сильно дергаемся. Иногда кажется, что мы только этим и занимаемся, а в итоге – бац! – и все. Все это просто исчезает.
Отец всегда говорил: «Ненавидь грех, но люби грешника».
Я ненавижу собственного сына, как вам такое? Я прихожу домой, а он сидит в одних трусах, торчит в каких-то чатах, тусуется с очередным дрочилой, хихикает как школьница. Так и хочется разворошить ему физиономию! Собственному сыну. Как вам такое?