Классическая проза Дальнего Востока
Шрифт:
Сосед сказал ему: "Наставник-даос Вэй из Обители тайного сокровения - ученик Истинно святого Вана, основателя храма. Его магические заклинания и амулеты по силе своей не знают себе ныне равных. Скорее идите к нему и просите о помощи".
Наутро Цяо поспешил в обитель. Цяо был еще далеко, наставник уже испуганно произнес: "Дух нечисти сгустился! Ты зачем пожаловал?" Студент склонился пред его церемонным возвышением и поведал о своем деле. Наставник вручил ему два написанных киноварью заклинания и наказал одно повесить на воротах, другое - прикрепить над ложем, а главное - ни под каким видом не ходить в названный храм. Студент вернулся
Так прошел месяц с небольшим. И вот однажды Цяо решил навестить приятеля, который жил вблизи Узорчатого моста. В гостях у него студент выпил, захмелел и, совершенно забыв о советах мудрого Вэя, забрел по дороге домой в Храм на Средине озера. Но не успел он подойти к воротам храма, а навстречу с поклоном выступила Цзинь-лянь: "Барышня давно ожидает вас. Кто мог подумать, что ваши чувства окажутся столь непрочны!"
Она повела студента по западной галерее прямо в ту самую комнату. Там его ожидала уже Ли-цин. Она принялась укорять Цяо: "С вами, господин, мы не были знакомы исстари, случайно встретились в Праздник фонарей. Но я поняла ваши намерения и согласилась служить вам. К утру я уходила, к ночи являлась вновь. Чувства мои были глубже, нежели ваши. Но вы поверили речам лукавого даоса. Он заронил в вас сомнение, и вы решили навеки порвать со мной. Вы оказались неверным возлюбленным. Я затаила на вас глубокую обиду. Ныне, к счастью, мы увидились снова, так неужто расстанемся опять?!" С этими словами она схватила студента за руку и повлекла к гробу. Тут гроб сам собою раскрылся, и Ли-цин, обняв студента, вместе с ним в него и вступила. Крышка захлопнулась. Студент умер в гробу.
Старик сосед удивился, что студент так долго не возвращается домой, и отправился его искать, Расспрашивал о нем по всей округе. Так он добрался до той самой комнаты в Храме на Средине озера. Глядит, а из-под крышки гроба выглядывает пола студентова платья. Старик попросил одного монаха поднять крышку. Студент, мертвый, лежал в гробу, повалившись ничком на труп Ли-цин. Девица же была словно живая. Монах вздохнул: "Барышня эта - дочь судьи Фу из округа Фынхуа. Скончалась семнадцати лет от роду. Семья перебралась на север, а гроб на время поставили здесь. Вот уж двадцать лет, как нет от них вестей. Не думал я, что станет она бесовкой".
Гроб с телами Ли-цин и студента Цяо вынесли и схоронили у Западных ворот.
С той поры на рассвете, когда небо затянуто тучами, или же ночью, когда луна подернута мглой, нередко видели, как идут рука об руку девица и студент, а служанка с фонарем в виде двух цветков пиона шествует впереди. И беда тому, кто встречался им на пути. Тотчас одолевал его тяжкий недуг, то охватывал жар, то сотрясал озноб. Лишь заказав поминальную службу и принеся в жертвы мясо трех животных да сладкое молодое вино, удавалось избавиться от болезни. А случалось, несчастный так и не подымался более.
Вся округа была в величайшем страхе. В конце концов обратились с жалобой и за помощью к наставнику Вэю. Наставник сказал: "Знаки моих заклинаний способны отвадить беду лишь в самом начале, но коль скоро
Жители гурьбою бросились в горы. Ветви и лианы сплетались в непроходимые дебри, ручьи и потоки внезапно преграждали тропы, но на самой вершине горы и в самом деле оказалась тростниковая хижина. Подле хижины, облокотясь на столик, сидел даос и наблюдал, как юный отрок-послушник приручал дикого аиста.
Люди пали пред старцем наземь и доложили о том, что привело их к нему. Даос поначалу упорно отнекивался: он - отшельник в горном лесу и равно утром и вечером - погружен в отрешенный покой, что не сведущ он ни в каком из волшебных искусств, а им, мол, наговорили лишнего. Они сказали: "Мы не сами о том проведали, наставник Вэй из Обители тайного сокро-вения научил нас". Даос немного смягчился: "Я стар, тому уж лет шестьдесят как не бываю внизу, а этот мальчишка распустил язык и затрудняет меня".
Даос вместе с отроком стали тут же спускаться с горы, легки и быстры были его шаги. К Западным воротам лежал его путь. Возле ворот воздвиг он алтарь саженью в длину, саженью вширь. Затем он взошел на него, сел на циновку, стал неподвижен и прям. Начертал заклинанье и сжег его. Тотчас явилось небесное воинство - в желтых повязках на головах, в кофтах из парчи, при золотых латах и копьях с резьбой. Все как один молодцы - ростом более чжана. Благоговейно склонившись, выстроились они кругом алтаря в ожиданье приказа. На лицах - почтительность, твердость. Даос им сказал: "Неужто не знаете, в здешних местах появилась нечисть, творит злодейство, тревожит, пугает людей. Поймайте немедля".
Выслушав приказ, воинство разбежалось. Не прошло и минуты, а уж всех троих - девицу, студента и Цзинь-лянь привели закованных в кангу. Их стегали кнутами, били плетьми, так что кровь увлажнила окрестность. Даос долго бранил и укорял их, потом приказал написать свои показанья. Небесные воины роздали бумагу и кисти. Вскоре каждый написал покаянья в несколько сот слов. Вот они кратко:
Студент Цяо показал: "Признаю, что некогда, похоронив супругу, я жил одиноко. Как-то стоял у ворот и нарушил запрет на плотскую любовь, не поборол соблазна. Я не смог уподобиться юному Сунго, что, увидев змею о двух головах, разрубил ее, а пошел по стопам Чжэня, что, повстречав лисицу о девяти хвостах, влюбился и пожалел ее. Но прошлого не переменишь, что толку в моем раскаянье?"
Девица Ли-цин показала: "Признаю, что в ранней молодости покинула мир. На всем свете у меня не осталось родных. Хотя шесть душ и покинули тело мое, но женское начало во мне не погибло. Однажды пятьсот лет назад, прогуливаясь с фонарем при луне, повстречала я лиходея и полюбила его. Поэтому в мире людей снискала я славу героини многих любовных повестей. Потеряв путь, я не ведала, как вернуться. Могла ли я избежать преступления!"
Цзинь-лянь показала: "Высушенная на огне бамбуковая дщица была моим костяком, раскрашенный шелк - моей плотью. Кто-то сделал меня погребальною куклой в могильном холме: и статью, и обликом, в точности по подобию людскому, только маленькой. Но хоть и дано мне имя, от людей я была отлична, ибо лишена души. Тогда-то и пришел мне в голову удачный замысел. Иначе разве б осмелилась я строить мерзкие ковы?!"