Кластер Войвод. Третье правило крови

Калугин Алексей Александрович

Бухлер, как обычно, промолчал. Он не игнорировал Грира, а давал ему выговориться.

Моисей присел на подножку, держась обеими руками за воткнутый в землю посох.

Заметив тень у обочины, Валтор направил во тьму луч фонаря.

На краю дороги, в кювете стоял одинокий зомби в легкой летней рубашке с короткими рукавами и бриджах. Как будто в тоске, он протягивал руки в сторону, где находились люди, и издавал нечленораздельные звуки, похожие на отрывистое мычание.

– А, стать твою!..

Валтор вскинул автомат. Но, вспомнив

о том, что выстрелы привлекут других зомби, поставил автомат на предохранитель и кинул за спину. Покопавшись в ящике с инструментами, он выудил оттуда увесистый гаечный ключ.

– Что ты собираешься делать? – окликнул его Бухлер.

Голос Моисея звучал скучно, как будто на самом деле его совершенно не интересовало то, о чем он спрашивал.

Валтор подкинул гаечный ключ в руке.

– Проломлю мертвяку голову.

Бухлер поднял на него усталый взгляд.

– Зачем?

– На всякий случай. Чтобы не отсвечивал тут.

– Оставь, – почти шепотом произнес Бухлер. – Зомби редко выходят на дорогу.

– Почему?

– Они не любят открытых пространств.

– Не любят? – недоверчиво прищурился Валтор. – Зомби?

– Ну, давай скажем, что открытое пространство вызывает у них инстинктивное опасение. Так устроит?

– Мне просто показалось странным говорить о чувствах мертвяков.

– Согласен, антропоморфизм, – кивнул Бухлер. – Упрощая себе жизнь, мы наделяем других живых существ теми же свойствами, что присущи нам. Как хорошими, так и плохими. Как бы там ни было, зомби предпочитают кладбище с его разросшимися кустами, деревьями с никнущими к земле ветвями, покосившимися оградами и жмущимися друг к другу надгробиями. Можно сказать, что там они чувствуют себя в безопасности. Или – комфортно. Как тебе больше нравится?

– Я бы сказал, что на кладбище проще спрятаться, чтобы потом неожиданно напасть.

– Тоже верно, – согласился Бухлер. – Выходит, у них все же есть какие-то свои мотивы.

– Ты испытываешь привязанность к мертвякам?

– Нет! – сделал отрицающий жест рукой Бухлер. – Я бы не стал это так называть! Интерес – да, несомненно.

– И что в них такого интересного?

– Друг мой, все мы немного зомби.

Валтор крутанул в руке гаечный ключ, посмотрел на него, как будто это был дизайнерский букет, нуждающийся в некоторой доработке, и кинул в ящик с инструментами.

– Не давай ему засерать тебе мозги, Валтор, – строгим голосом заявил Грир.

Валтор устало провел ладонью по лицу. Ночь без сна. В дороге отоспаться не удастся. Значит, снова придется садиться на стимуляторы.

– Им бы поговорить, – сказал Прей, делая вид, что обращается к застрявшему в кювете зомби. – Пожилые ведь уже люди, должны другим пример подавать.

– Мне с ренегатом говорить не о чем! – гордо вскинул небритый подбородок Грир.

Бухлер молча сделал жест рукой, который можно было истолковать так: «Вот видишь! Как с ним можно говорить?»

– Ну, как знаете.

Валтор

дернул акубру за поля и отвернулся. Лучше смотреть в ночь, в темноту, в никуда, чем на этих двух стариканов, старательно делающих вид, что каждый из них по-своему выжил из ума.

– А, собственно, почему мы стоим? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Александр.

– Потому что Моисей собирается ехать с нами. А пока Иона лежит на заднем сиденье, ему некуда сесть.

– На переднем сиденье запросто могут разместиться двое. Тесновато, конечно…

– Я не сяду с ним на одно сиденье! – рявкнул Грир.

– Слышал? – указал на него большим пальцем Валтор.

Александр подошел к Валтору и тихо спросил:

– А в чем проблема?

– А, ты же не в курсе, – криво усмехнулся рамон. – Бухлер и Грир – старые приятели.

Александр удивленно посмотрел на стариков, один из которых сидел на подножке квада, вцепившись обеими руками в посох, а другой стоял посреди дороги, положив руки на автомат, что висел у него на груди.

– И – что?

– Они ненавидят друг друга.

– Я ни к кому не испытываю ненависти, – заметил Бухлер.

– Еще бы, – натужно хохотнул Грир. – Это ведь не я от тебя сбежал!

– Я не тебя персонально имею в виду, – ответил на это Бухлер. – Я вообще ни к кому не испытываю ненависти или злости. Это моя жизненная философия.

– И как же тебе это удается? – поинтересовался Валтор.

– Привычка, – пожал плечами Моисей. – Когда начинаешь злиться – допускаешь ошибки. А когда рядом зомби, одна-единственная ошибка может оказаться роковой.

– Философ! – презрительно фыркнул Грир.

Бухлер низко склонил голову, как будто силился прочесть внезапно обнаружившиеся на дороге письмена.

– Моисей, – обратился к Бухлеру Валтор. – А как же ты своих мертвяков без присмотра оставишь?

– А куда они денутся? – довольно-таки беспечно пожал плечами Бухлер. – Я же говорю, они любят свое кладбище.

– Зачем же ты тогда за ними присматриваешь?

– Ну, мало ли чего, – глубокомысленно изрек Бухлер. – Тут на днях зверюга одна на кладбище забралась. Та, что вы айвуром называете. Много я всяких тварей повидал. Но эта – всем тварям тварь! Здоровая, лохматая – я никогда таких прежде не видел. Отвратительнейшее создание! – Моисей передернул плечами, как будто вдруг почувствовал озноб. – Я хотел его из огнемета сжечь.

– Ну и как? – заинтересовался таким подходом Валтор.

– Не успел, – с досадой цокнул языком Бухлер.

– Ушел?

– Какое там! Зомбаки его в клочья порвали.

– Да брось! – не поверил Валтор.

– Точно тебе говорю, – кивнул Бухлер. – Разодрали как мочалку. Тварь эта, конечно, тоже немало их подавила. У нее лапищи-то длинные, загребущие. Но зомбаки ежели кучей навалятся, от них так просто не отмашешься.

– То есть от айвура вообще ничего не осталось? – все еще недоверчиво спросил Валтор.