Клавдия
Шрифт:
– Да конечно, нужен он кому. Рухлядь одна. Старьё всякое деревенское, которое никому не нужно. Просто у старых хозяев рука не поднялась все выбросить на помойку.
Хозяйский дом в Хазельдорфе действительно был очень старый. Но это было не всегда. Изначально на этом месте была крепость. Но из-за постоянных наводнений она разрушалась. На месте разрушенного укрепления был выстроен хозяйский дом. Но и ему недолго оставалось. После восстановления дома в Хазельдорфе было время настоящего рассвета. Принц Эмиль, первый владелец замка, получил его от своего отца, титулованного военачальника Каролайта. Сельское хозяйство молодого человека не интересовало, зато он с большей охотой писал стихи и сонеты. Вот прямо в обед просыпался и писал. А вечером в гости к молодому, но богатому поэту приезжали весёлые компании друзей. Нередко вечера заканчивались веселыми попойками и шумными вечеринками. Во время одной из вечеринок в саду, когда уже все гости хорошо
Прошло полчаса, потом час, но Эмиль не возвращался. Друзья уже успели протрезветь и пошли на поиски Эмиля. Прошли на кухню, потом в погреб, и в погребе остатки вина выветрились у них окончательно. На полу лицом вниз, сжимая в руке горлышко разбитой бутылки, лежал Эмиль. Вокруг него растеклось красное вино, а сам Эмиль уже не дышал. Эмиля перевернули, и кто-то из участников вскрикнул: «О Боже! Его лицо!» Лицо молодого человека было искажено ужасом и страхом. Надо сказать, что Эмиль был, конечно, пустоголовым молодым человеком, но скорее местные жители могли сказать о нем, что он часто витал в облаках, но пугливым он не был. Что так напугало молодого человека в ту ночь осталось загадкой. Его больше волновало пение птиц в саду, чем урожай садов в округе.
Все в деревне были напуганы странной смертью хозяина, но виновных не нашли, все участники вечеринки испарились с первыми лучами солнца. Происшествие списали на несчастный случай и виновных не нашли. Эмиля похоронили на местном кладбище у церкви Святого Габриэля у южной стороны парка. Через несколько лет на надгробии высекли одно из его стихотворений и высадили незабудки.
Долгое время хозяйский дом пустовал, только местные рыбаки, которые ходили через парк по утрам на дамбу, поговаривали вечерами в пивной, что над могилой молодого Эмиля часто собирается белый туман.
Следующими жильцами дворца стали молодожены принц и принцесса Каролайт. Старший брат Эмиля и его молодая жена после свадьбы они обвенчались в местной церкви Св. Габриэля и через некоторое время Анна-Лиза уже ждала первенца – принца Георга, через два года родилась принцесса Елизавета и еще чуть позже родился принц Густав. Почти все убранство дворца молодая хозяйка сменила на свой вкус. Только кабинет Эмиля муж ей поменять не позволил. Кабинет находился в угловой комнате и окнами выходил на церковь. У окна стоял большой письменный стол из дуба, вдоль стен стояли книжные шкафы с книгами по садоводству, а над креслом висел портрет маленького Эмиля, который сидел рядом с матерью. Маленький ребенок в рюшах и бантах прильнул к матери, та же сидела, сложив руки и глядя из-под лобья. Анна-Лиза смирилась с решением мужа, но время от времени она посматривала на женщину с портрета с неприязнью. Все шло своим чередом в хозяйском доме Хазельдорфа.
Принц Каролайт занимался разведением птиц. Именно тогда в Хазельдорфе на болотах стали появляться черные цапли и аисты. Каролайт приказал построить на болотах домик-станцию, чтобы он мог во время брачных игр наблюдать за птицами. Черные гагары облюбовали канал вокруг парка. Особой гордостью принца были неясыти и ушастые совы. Любимым развлечением Каролайта было выйти вечером в парк и слушать, как в темноте вскрикивали разные птицы. Каролайт пытался запоминать крики и определять, какая из птиц каким криком кричит. Изучая крики птиц, Каролайт даже сам пытался подражать им. Частенько его можно было увидеть в парке на главной аллее, где он сидел на лавке и криками пытался привлечь сов и неясытей. Надо сказать, что у него это иногда получалось. Незадолго до своей смерти, Каролайт овладел искусством птичьих криков в совершенстве. Однажды ночью, прислуга проснулась от страшных душераздирающих криков совы в доме. Все бросились зажигать свечи, включать керосиновые лампы, но виновника криков не нашли. Только на утро за завтраком довольный собой Каролайт объявил, что хорошо повеселился ночью, наблюдая за домашними, как они в ночных платьях бегали по всему дому и искали залетевшую сову. Анна-Лиза только покачала головой. Дети были напуганы и плакали всю ночь, она их ещё полночи с няней не могла уложить спать. А Каролайту- старшему было всё нипочем. Птиц он просто обожал. Совы, неясыти были его настоящей страстью. Он с упоением рассказывал за завтраком, как он приказал в подвале установить клетку, насыпал пшеницы, чтобы туда пришли мыши. Притаившись за полками с припасами он ждал, пока мышей в клетке наберется побольше, захлопывал дверцу и к вечеру у него было угощение для его любимых сов. Ночью он останавливался посередине парка и криками призывал птиц. Через некоторое время на его крики слетались ночные совы и неясыти. Доставая мышей из кожаного мешочка, одну за одной он скармливал их совам. Те же взамен доверяли Каролайту и давали себя погладить, не боялись его и прилетали на это место в парке каждую ночь.
Несколько
Старший из братьев Георг уехал в Гамильтон учится в университет на инженера, а Елизавета готовилась выйти замуж за сына бургомистра соседнего городка. И только Густав вызывал у родителей тревогу. Когда он был маленьким, он почти не разговаривал, а если ему что-то не нравилось, он заливался таким диким криком, что у матери закладывало уши. Они вдвоем с няней пытались его успокоить, но тот прямо исходился в истерике, кидался на пол и бился головой о пол. Материнские нервы не выдерживали, и мальчик получал, что хотел.
Каролайты хотели отдать младшего из детей учится на священника. Но местный викарий, видя как ребенок не выдерживает воскресной службы, отговаривал их. По мере того, как младший Каролайт рос, забавы юноши становились все серьёзней. Несколько месяцев подряд садовник жаловался, что у него пропадает инвентарь из сарая за домом. Каролайт долго не верил, и списывал все на старость работника. Но через несколько месяцев произошло небывалое доселе событие. Когда в очередное воскресенье викарий открыл двери церкви для службы, он чуть не потерял дар речи. Вся церковь была завалена трупами птиц и их детенышами. Среди них были и совы, и пара аистов и гагары, и даже птенцы. В общем, всё, что водилось в округе. Птицы были выпотрошены и многие обезглавлены. Большинство трупов было старыми. Викарий в ужасе выбежал из церкви прочь со словами, что это Господь шлёт на весь приход кару небесную.
Когда начали выяснять, откуда в церкви птицы, выяснилось, что викарий за день до этого позволил Густаву прислуживать в церкви и дал ему ключи от церкви. Густав должен был подмести пол и расставить новые свечи. Все готовились к Рождеству. На все обвинения викария Густав отвечал отрицательным ответом, но больше в церкви он не прислуживал. Ключей от церкви Густав так и не вернул, сказав, что выронил где-то. После этого случая мать не перестала хорошо относиться к Густаву, но решила присмотреться к мальчику повнимательней. Однажды за месяц до этого случая, она увидела из окна кухни, как Густав выходил из сарая с киркой подмышкой. Зачем хозяйскому сыну кирка оставалось для неё загадкой. Через несколько дней, возвращаясь из Гамильтона с покупками в ясный солнечный день, Анна-Лиза смотрела из окна повозки на бескрайние болота, которые были залиты нагонной волной от прилива. Пейзаж нарушала маленькая фигурка в лодке, то исчезающая, то появляющаяся в зарослях болотной травы. На болотах ничего не было, кроме пары-тройки домиков, куда муж ездил наблюдать за птицами. Она бывала там пару раз, но сидеть в дощатой избушке часами под палящим солнцем и ждать прилёта птиц было не для неё. Всё лучше сидеть в саду в тени липы и смотреть, как на пяльцах возникают такие любимые для Анны-Лизы розы и пионы, пить чай и болтать с няней о местных новостях.
Но фигурка продолжала двигаться, и это не была игра воображения. Извозчик смотрел на дорогу, но всё же Анна-Лиза спросила:
– Курт, а кто это на болотах там вдалеке?
Курт посмотрел в сторону, куда указывала Анна-Лиза и ничего не увидел. Лодка исчезла в зарослях камышей.
– Я ничего не вижу, хозяйка. Может цапля шалит? – и рассмеялся.
Но Анна-Лиза была уверенна, что видела лодку. Когда она приехала домой, она спросила у мужа, давно ли он ездил на болота, но тот только отмахнулся от неё, ведь сейчас сезон, в садах вот-вот начнутся сельскохозяйственные работы и нужно каждый день следить за урожаем. Тогда Анна-Лиза решила сама съездить на болота. Дело в том, что Хазельдорф до строительства дамбы, полностью был окружен болотами. Хозяйский дом находился с краю. Точнее островок для церкви Святого Габриэля и кладбище с южной стороны было построены уже на искусственной насыпи. Дальше шёл лес и сразу за ним непролазные болота. Бывало во время осенних наводнений, когда ветер толкал воду Северного моря к материку, вода доходила до кладбища. Тогда можно было брать лодку и передвигаться на лодке среди могил. Так делали многие охотники, и Анна-Лиза решила, что тоже справиться.