Клеопатра
Шрифт:
Конечно, царица была слишком умна, чтобы даже помыслить о соблазнении мелкого царька. Связь с Иродом не принесла бы ей никакой выгоды. Заигрывать с вассалом своего покровителя, от которого Клеопатра снова ждала ребенка, было тем более неразумно, что в Иерусалиме стоял римский легион, присланный Антонием для защиты иудейского правителя. Солдаты не стали бы молчать. Ирод был ловким интриганом, но совсем не разбирался в свойствах человеческой натуры. Советникам стоило большого труда отговорить своего господина от убийства «самой могущественной из живущих на земле женщин» и убедить его не порочить ее имя. Вражда с Клеопатрой могла обойтись ему слишком дорого[44].
Если слухи об интригах Ирода дошли до Клеопатры, она, надо полагать, злорадно рассмеялась. У царицы не было причин сомневаться в Антонии. Она и сама с удовольствием расправилась бы с иудейским царем, земли которого когда-то принадлежали Птолемеям, и сделалась единоличной владычицей
Ранней осенью, в дни щедрого разлива Нила, у Клеопатры родилось четвертое дитя. В древности верили, что имя определяет судьбу. Младший сын царицы получил имя Птолемей Филадельфий в память о славном третьем веке, когда царство его предков было столь же сильным и великим, как в тридцать шестом году, во время правления его матери, Клеопатры, Младшей Богини, Любящей Отца и Любимой Отечеством.
К большому огорчению Ирода, избавиться от железной хватки царицы оказалось не так-то просто. У Клеопатры было немного друзей при иудейском дворе, но они оказались настоящими друзьями. Вскоре после возвращения в Египет она получила письмо от тещи Ирода Александры. Хасмонейская царевна назло зятю симпатизировала египетской гостье. Царь обвинял Клеопатру в том, что она хладнокровно вырезала всех своих родственников, – серьезное обвинение в устах человека, который много лет только и делал, что убивал тех, кто стоял на его пути к трону – но в глубине души наверняка ей завидовал. У Александры и Ирода было немало причин для взаимной нелюбви. Царь принадлежал к течению идумеев, примкнувших к иудаизму совсем недавно. Евреи не спешили признавать неофитов. Жена Ирода, напротив, происходила из древнего рода, восходящего к брату самого Моисея.
Ирод взошел на трон, оттеснив собственного шурина. Александра, дочь первосвященника и вдова царевича, не могла простить такого оскорбления. Царевна наняла бродячего музыканта, чтобы он отнес ее послание Клеопатре. Египтянка должна была ее понять, как женщина и как царица. Она сама терпеть не могла Ирода и к тому же имела доступ к Антонию. Что ей стоит замолвить словечко за сына Александры, чтобы он смог получить высокий духовный пост? У Антония были дела поважнее, чем разбирать семейные дела Ирода. Он не стал вмешиваться, зато отправил в Иерусалим для защиты римских интересов известного своей гибкостью Деллия. Теща-интриганка и предприимчивый советник (это Деллий в свое время убедил Клеопатру отправиться в Фарсал) оказались идеальной парой, даже чересчур идеальной. У Александры были необыкновенно красивые дети. По словам Деллия, «их легко было принять за бессмертных богов». Чужая красота, как всегда, вдохновила римского посланника на великие свершения. Он уговорил Александру заказать портреты Мариам и Аристобула и подарить их Антонию. Если отпрыски царевны приглянутся римскому диктатору, она сможет просить его о чем угодно.
Александра согласилась на предложение Деллия, то ли по наивности, то ли вынашивая собственные далеко идущие планы. Царевна чувствовала заговорщиков за сто шагов, а если их долго не попадалось, устраивала заговор сама. Иосиф Флавий прямо так и пишет: Деллий подбирал своему господину партнеров обоих полов для плотских утех. Получив портреты, Антоний хотел немедленно послать за Мариам, но побоялся гнева Клеопатры. Иосиф Флавий не уточняет, чего тот опасался больше: всеобщего порицания или ревности одной-единственной женщины, которая ни за что не простила бы ему подобную выходку. Смирившись, Антоний вызвал в Рим одного Аристобула. Но тут взбунтовался Ирод. Он не собирался отдавать шестнадцатилетнего юношу похотливому римлянину. Собрав родичей и придворных, царь во всеуслышание обвинил тещу в том, что она за спиной зятя ведет переговоры с Клеопатрой, рассчитывая лишить его власти и передать корону своему сыну, которого давно определили в священники. Интриги Деллия привели к прямо противоположному результату: Аристобул остался в Иудее, вдали от сладострастного Антония и ревнивой Клеопатры. В ответ на обвинения Александра ударилась в слезы и принялась молить о прощении. Царевна отчаянно сожалела о том, что позволила себе лишнее, проявила неуместную самостоятельность, свойственную людям столь высокого происхождения. Впредь она научится владеть собой и будет во всем покорна зятю.
Не успел Аристобул примерить мантию священника, как его мать посадили под домашний арест с круглосуточной охраной. Ирод ни на минуту не прекращал подозревать тещу в предательстве. Александра пришла в ярость. Она не собиралась
Ироду пришлось ждать до тридцать пятого года, чтобы расправиться с тещей и ее семьей. Александра водила дружбу с его врагами, а ее сын – законный претендент на трон – постепенно становился народным любимцем. Царь готов был рычать от ярости, глядя на юного красавца в белых одеждах и золотой тиаре, служившего у алтаря в день праздника Суккот. Восторг толпы при виде Аристобула казался Ироду приговором его собственному правлению. Правитель не мог найти утешения даже в объятиях жены, которая «ненавидела мужа так же сильно, как он ее любил». Натуре Мариам явно не хватало толики распутства, которое Ирод разглядел в Клеопатре: когда супруг пытался ее обнять, она кричала и отбивалась. Царь не решался трогать тещу, которой благоволила Клеопатра, зато убрать любимого шурина было можно и даже нужно. Как-то, не по сезону жаркой осенью, Ирод позвал Аристобула в Иерихон, искупаться в огромном дворцовом бассейне, скрытом в сердце великолепного сада. На закате родственники в сопровождении друзей и слуг погрузились в прохладную воду. Пребывавший в прекрасном настроении Аристобул нырнул и больше не вынырнул. Первосвященника достали из воды мертвым.
Присутствовавших на похоронах обуревали противоречивые чувства. Ирод устроил пышные похороны и оросил гроб слезами. Александра держалась мужественно, но в душе клялась отомстить за сына. Лишь Мариам дала волю гневу. Она проклинала мужа, а заодно его мать-язычницу и сестру-деревенщину. Александра, ни на миг не поверившая в несчастный случай, вновь написала Клеопатре. Смерть Аристобула была страшной и нелепой, и Александра никак не могла согласиться с ее официальной версией. Она собиралась поведать о своих подозрениях Антонию. Клеопатра едва ли не силой заставляла римлянина, только что вернувшегося из Парфии, покарать убийцу. «Нельзя допустить, – повторяла она, – чтобы правитель, получивший царство из твоих рук, творил беззаконие с тем, кто по праву мог носить корону». Антоний прислушался к словам истинной царицы, вступившейся за права истинных царей.
Ирод не зря побаивался Клеопатры. Вскоре ему было приказано явиться в Сирию: Антоний требовал объяснений. Иудейский царь, как все правители, добившиеся власти при помощи интриг и собственной удали, нисколько не благоговел перед сильными. Для этого он был слишком самонадеян. Хотя Ироду советовали держаться скромно, он обставил свое появление с большой помпой, как Клеопатра – прибытие в Фарсал, совершенно не сомневаясь, что римский выскочка, непонятно по какому праву требующий к ответу царей, не устоит перед лестью и подарками восточного владыки. Судя по дальнейшим событиям, Антоний все же не был безвольной игрушкой в руках своей женщины. Прибыв в Сирию с дорогими подарками и сладкими речами на устах, Ирод без труда разбил все до единого аргументы Клеопатры. Антоний заверил царя, что с его стороны «было бы неправильно мешать правителю, получившему власть из его собственных рук, пользоваться этой властью, как он сочтет нужным». То же самое он сказал и Клеопатре, добавив, что ей не следует чересчур увлекаться чужими делами. Ирода Антоний принял как дорогого гостя. Он обедал с ним каждый день и повсюду брал с собой, не обращая внимания на жгучие взоры египтянки. Между двумя мужчинами установились прекрасные отношения. Иудейский царь торжествовал: «похотливое и алчное чудовище» отныне было ему не страшно.
Насчет египтянки Ирод немного поторопился, но пресечь женские интриги у себя дома ему действительно удалось. Злобная сестрица царя сообщила ему, что в его отсутствие Мариам вступила в постыдную связь с ее мужем и вместе с ним строила планы устранения ненавистной золовки и постылого супруга. Яд клеветы легко проник в сердце измученного ревностью и подозрениями человека и немедленно подействовал (Еврипид был прав: «Радость женщины в злословии»). Ирод, не долго думая, приказал казнить шурина. Александру, косвенную виновницу всех своих несчастий, он бросил в темницу. Иудейский царь торговал своей верностью направо и налево и подозревал в этом же остальных. Его нельзя было назвать надежным соратником.