Клетка для лжецов
Шрифт:
“Это она и есть, —мрачно подумал Най, —Но только я могу ее обезвредить”.
*
Лорента знала, что такое страх. Но трусость была ей незнакома. У нее не было ни единой возможности вырваться из цепких рук своего пленителя, но и унижаться перед этим ничтожеством она не собиралась.
—Чего же ты ждешь? —Она опустила взгляд на жилистую руку, что держала кинжал прижатым к ее шее, —Режь.
—Жду, когда ты начнешь думать башкой и сообразишь, что твоя смерть мне ни к чему, —Вновь прошептали ей в ухо. От каторжанина так несло сигаретами,
—На твоем месте я бы шла помогать твоему дружку, —Попыталась вернуть ситуацию в свои руки Лорента, —Трое на одного — не самый лучший расклад, не находишь?
—Для его револьверов трое — ничто. Но я попросил его оставить мне кого-нибудь на десерт. Он в этом плане не жадный, —Оскалившись в улыбке, он прижал Лоренту к себе еще сильнее и выглянул из-за ее плеча, во всей красе демонстрируя свое лицо.
Именно так выглядят чудовища, созданные человеческими руками. Да, именно созданные — потому что от рождения он таким не был. Ни лицом, ни душой.
Даже сквозь пелену леденящего страха Лорента не могла не заметить, что облик этого человека все еще хранил в себе отпечаток его былой красоты.
Это была совсем иная красота, нежели у Вэйла — не бунтующая, не доставшаяся вопреки всему человеку, который, казалось бы, совершенно ее не заслуживал — а правильная, чистая, выверенная до самой незначительной мелочи. И оттого ужасней было осознавать, как бесповоротно ее растоптало судьбой — эти шрамы, разорванное ухо, безумие в двухцветных глазах.
Страшно было представить, через что ему пришлось пройти, чтобы стать таким.
На мгновение Лоренте показалось, что этот жуткий человек отпустит ее — она почувствовала, как дрогнула его рука, стискивающая ее плечи — но все это пошло прахом, когда дверь в грузовой отсек снова открылась.
А за ней с пистолетом в руках стоял Най.
—Надо же! —Почти гостеприимно бросил каторжанин, —Старый знакомый! Я думал, ты сдох от потери крови…
Ученый смотрел Лоренте прямо в глаза. Еще никогда девушка не видела его таким решительным. Даже в особняке Коллиса на его лице не было ничего, кроме смятения и страха, но сейчас…
Не знай она Ная, Лорента бы и вправду испугалась его.
—Кейн, я не хочу в тебя стрелять, —Объявил он, противореча своим рукам, держащим револьвер на прицеле, —Я пришел поговорить.
—Наедине, надеюсь? —Хмыкнул каторжанин, и Лорента почувствовала, как лезвие прижалось к ее коже и легонько чиркнуло по ней.
—НЕТ! Не трожь ее! —Най бросился к нему, но Кейн отступил назад, увлекая за собой Лоренту. Тонкая струйка крови затекла под ворот комбинезона.
Он получал удовольствие от их страха. Видя, как мертвенно-бледный Най сходит с ума от ужаса, Кейн захохотал низким, гортанным смехом.
—Зачем она тебе? Хочешь пленника, возьми меня, —Ученый растерянно опустил пистолет, —В конце концов, мучать женщину — это слишком…
—Даже для меня? —Усмехнулся Кейн.
—Даже для тебя, —Кивнул Най, —Ты
—Я не трогаю тех, кто не пытается мне помешать.
—Мы тоже не пытаемся, —Подхватил Най, —Мы здесь… случайно.
—Врешь, —Лорента почувствовала, как Кейн позади нее покачал головой, —Опять врешь.
—Прошу, дай нам уйти, —Най осторожно шагнул ближе, —Поверь, мы тоже не в восторге от Бастарда. И не станем тебе мешать.
Кейн снова покачал головой. Лоренте начинало казаться, что этот разговор, больше похожий на прогулку по канату над пропастью с кипящей лавой, не закончится никогда.
—Не-а, —Нагло, почти лениво бросил каторжанин, —Милосердие всегда слишком дорого мне обходилось. Придумай что-нибудь получше.
*
К тому моменту, как Вэйл решил, что они зашли в тупик, Чарли Алмаз, словно подтверждая сплетни о временах, проведенных им во “Дворце грез”, жестом показал пилоту, что пора действовать.
“Прикрой меня” — прочитал по губам Вэйл. Глаза же у Чарли говорили еще красноречивей: возражений он не примет.
А говорил, что лезть под пули не придется!
Конечно, прежде Вэйлу приходилось участвовать в подобных стычках. В какой-то момент своей бытности пиратом он даже мог назвать их рутиной, но сейчас он порядком поотвык от такого риска.
А еще он так и не научился нормально стрелять…
Вот только против приказа не попрешь — стиснув зубы, Вэйл шагнул прочь из своего укрытия и ринулся вперед, напрочь позабыв о том, что Алмаз просил не палить куда попало.
Времени оглядываться по сторонам не было: Вэйл ухватился взглядом за первое укрытие — какой-то постамент в центре просторного, раза в два больше, чем на “Атлантике”, помещения рубки — и бросился к нему, пока по обе стороны свистели пули каторжанина.
Лишь усевшись на пол за постаментом, Вэйл позволил себе выдохнуть и осмотреться. Чарли нигде не было видно — пилот даже не знал, успел ли он сделать то, что собирался.
Спустя секунду он разглядел носок ботинка в темноте под выстроенной полукругом панелью. Места там, судя по всему, действительно было достаточно, чтобы улечься целиком, да и свет от основных ламп туда практически не добирался, что обеспечивало маскировку.
Нельзя позволить этому стрелку помешать Чарли. Вэйл примерно знал, где расположился каторжанин — в углу, возле самой стены, аккурат за выдвижным ящиком с набпасами. Стрелять не глядя с его меткостью можно было бы разве что для того, чтобы посмешить народ, но высунуться и стать мишенью для хорошего, по словам Алмаза, стрелка, было глупостью не меньшей. Поэтому, плюнув на все, Вэйл выстрелил — хотя бы для того, чтобы отвлечь внимание.
Мерцающая всеми огнями панель издала какой-то механический звук и переменила цвет на красный — то ли Алмаз врубил аварийный режим, то ли что еще, Вэйл не знал. На заводских кораблях такой цветомузыки отродясь не водилось…