Клетка от совести
Шрифт:
– Знаете, – продолжила Ольга, её голос стал чуть тише, – сначала я думала, что я выиграла. Я получила ту работу, которую хотела. Всё пошло так, как я планировала. Но каждый раз, когда я смотрела на её рабочий стол, который теперь стал моим, я видела её. Видела, как она улыбалась, как рассказывала о своих мечтах, – она слегка прикусила губу, но быстро взяла себя в руки. – И теперь… теперь я не знаю, что с ней. Может, она нашла новую работу. А может, она так и не смогла оправиться.
Её взгляд снова обвёл комнату, холодный и изучающий.
– И да, я не жалею
Её слова оставили за собой удушающую тишину. Никто не знал, что сказать. Даже Вадим, казавшийся готовым к любой ситуации, сидел молча, его взгляд стал тяжёлым. Игорь выглядел так, будто пытался заглушить свои собственные воспоминания. Артём снова провёл рукой по волосам, но, как и остальные, промолчал.
Ольга склонила голову, но её лицо оставалось бесстрастным. Только глаза выдавали скрытую боль, которую она так старательно не хотела никому показывать.
Вадим, до этого сидевший в своём привычном расслабленном положении, вдруг выпрямился. Его серо-зелёные и холодные, словно у хищника, глаза обвели комнату. Он выдержал паузу, будто намеренно давал всем ощутить напряжение, а затем усмехнулся. Усмешка была кривой, почти издевательской.
– Ну что, – сказал он, его голос звучал спокойно, даже лениво. – Пожалуй, пришло время развлечь вас моей историей. Хотя предупреждаю сразу, сопереживания она не вызовет.
Анна напряглась, её лицо стало жёстким, почти суровым. Катя, которая всё ещё тихо всхлипывала, подняла глаза, полные недоверия и растерянности, и даже почти успокоилась. Игорь и Артём недоуменно смотрели на третьего мужчину, но тот, казалось, наслаждался их вниманием.
– У меня есть младшая сестра, – начал он, опираясь локтями на колени и переплетя пальцы. – Вернее, была. Хотя формально она, конечно, жива, но… мы больше не общаемся. Её зовут Света. Милая девочка. Добрая, доверчивая, ну вы понимаете, классическая «маленькая сестрёнка».
Он сделал паузу, чуть наклонил голову и продолжил, его голос стал ниже, но приобрёл насмешливые нотки.
– У нас был семейный бизнес. После смерти родителей мы унаследовали его поровну. Половина ей, половина мне. На первый взгляд, всё справедливо. Но вот беда… Света никогда не умела разбираться в делах. Она была слишком мягкой, слишком… наивной. И, честно говоря, я никогда не считал, что она достойна этой доли.
Анна резко повернула голову к Вадиму, и её глаза засверкали от возмущения. Но если Катя прижала руки к груди, будто хотела защитить себя от услышанного, то Игорь выглядел мрачно: его губы были плотно сжаты, но он молчал. Сам Вадим оставался совершенно спокойным.
– Она была слишком занята своими «мечтами», – продолжил он, кривя губы. – Знаете, хотела открыть приют для животных, заниматься благотворительностью. В общем, типичный пример человека, который не понимает, что такое реальные деньги и как они работают.
Его усмешка стала шире, и он чуть подался вперёд, будто хотел, чтобы его слова лучше дошли до слушателей.
– Я понял, что так
– Нет, не понимаю, – резко ответила Анна, её голос звенел от сдерживаемой ярости. – Как можно так поступить со своей семьёй?
Вадим проигнорировал её слова, будто она и не говорила. Он продолжал с тем же равнодушным выражением лица.
– Я убедил её подписать документы. Она думала, что это просто формальности. Вы понимаете, люди доверяют тем, кого считают близкими. Я ей что-то объяснил, кое-где соврал, кое-где приукрасил. И в итоге она подписала бумаги, которые лишили её доли. Всё стало моим.
Катя зажала рот рукой, её глаза наполнились слезами. Артём выглядел так, будто готов был встать и уйти из комнаты, но сдержался. Игорь тяжело вздохнул, отвёл взгляд, а его лицо стало ещё более мрачным. Анна, напротив, продолжала сверлить Вадима взглядом, её губы презрительно сжались в.
– А она? – спросила Анна. Её голос был тихим, но в нём звучала холодная неудержимая ярость. – Что она сделала, когда узнала?
Когда Вадим наконец встретился с ней взглядом, в его глазах блеснуло что-то похожее на насмешку.
– О, она плакала, конечно. Устроила сцену. Обвиняла меня во всех смертных грехах. Но вы же понимаете… слёзы ничего не решают. Я дал ей немного денег, чтобы она могла начать свою «новую жизнь». Но больше я её не видел.
Он откинулся назад, сложив руки за головой, и добавил, словно между делом:
– И, знаете, я ни о чём не жалею. Бизнес процветает, я добился всего, чего хотел. А она? Её, вероятно, уже никто и не вспомнит. Если бы мне пришлось сделать это снова, я бы сделал. Без раздумий.
Его слова оставили за собой гробовую тишину. Анна вскочила со своего места, но не сказала ни слова, а её лицо выражало смесь отвращения и гнева. Она будто хотела ударить Вадима, но сдержалась.
Катя отвернулась, сжавшись в комок от невыносимого ужаса и боли, Артём сжал кулаки. Его дыхание стало угрожающе тяжёлым, но и он остановился, не глядя на Вадима. Игорь медленно поднял голову: его глаза блестели от гнева, но рта он так и не раскрыл.
Вадим оглядел всех взглядом спокойным, даже скучающим. Он явно наслаждался вызванной реакцией, как артист, получивший аплодисменты за свой самый циничный монолог. Но в уголках его губ всё же дрожала тень горечи, которую он не мог скрыть до конца.
Когда Вадим закончил свою речь, тишина накрыла комнату, словно тяжёлое одеяло. Никто не осмеливался заговорить, но каждый пытался осмыслить услышанное, чтобы оценить своё отношение к этому человеку.
Но если Анна стояла, сжав кулаки, тогда как её лицо выражало одновременно гнев и отвращение, Игорь, обычно спокойный и сдержанный, выглядел так, будто внутри него кипел настоящий шторм.