Клеймо Солнца

Пауль Анна

— А разве можно назвать осторожностью твоё сотрудничество с генералом?

Мы молчим несколько долгих секунд, пока Ньют сканирует меня взглядом, словно лазером, пытаясь выяснить, насколько я уязвим после его намёка на события из далёкого прошлого.

Меня не удивляет, что Оутинс уже в курсе происходящего. Кому как не начальнику информационной безопасности Третьего крыла — серому кардиналу — всё знать? Официально эта работа осуществляется МОРиОНом, однако лично перед моим отцом отчитывается именно Ньют. О власти и влиянии Бронсона знает каждый, а вот Оутинса за пределами Стеклянного

дома едва ли кто-то узнает. Да и трудно сказать, что он обладает властью, скорее навевает на других страх находясь в тени своего могущественного господина.

Однако во мне поднимается раздражение, что он не сказал сразу, а решил поиграть в эти игры с гляделками и наводящими вопросами. Голос совести неуверенно напоминает, что внутри сгнившей системы это, пожалуй, единственный человек, с которым я нашёл взаимопонимание, и не стоит лезть на рожон. Едва ли Ньют может дать мне то, что я желаю всем сердцем, однако, сделай я что-то не так, и он, возможно, сумеет оградить меня от гнева своего хозяина. Но «возможно» это — ключевое слово. В любом случае, ссориться с ним — значит, окончательно потерять почву под ногами.

— Что — сотрудники болтают? — предполагаю я, пытаясь сдержать раздражение, но оно всё равно проскальзывает в моём тоне.

Ньют только недовольно отмахивается:

— О чём могут болтать сотрудники? Им наплели с три короба, будто в лабораториях проводят эксперименты с будильниками на колёсах да разноцветной картошкой.

Я горько усмехаюсь, вспоминая, как думал о том же, когда услышал от Алана новость, что о Сфере для сотрудников Стеклянного дома сочинят нелепые легенды.

— Они могли бы вообще сделать вид, что лаборатория по-прежнему одиноко пустует, не оправдывая вложенных в неё денег, однако это было бы чересчур неправдоподобно, — добавляет Ньют в том же духе. — Думаю, в ближайшее время в окнах по ночам подолгу будет гореть свет. Один пытливый ум пытался намекнуть, что всё не так просто, как рассказывают, однако его быстро и ехидно высмеяли, так что динатам даже не пришлось бы волноваться о безопасности в Третьем крыле.

Я вновь невольно усмехаюсь: люди генерала неплохо работают, выдумывая и рассказывая всем небылицы. Возможно, Бронсон — самый преданный слуга руководителей станции.

— Дэн, я знаю, что генерал, как акула, повсюду преследует тебя, — переходит в наступление Оутинс, и мои плечи невольно напрягаются, как будто я собираюсь защищаться. — Он велел мне прикрывать тебя в тех случаях, когда оказываешься занят работой, которую он тебе подкинул, когда задерживаешься на работе и, более того, если вдруг тебе понадобится воспользоваться тайными лабиринтами, ведущими в Сферу.

Ньют упирает в меня взгляд — теперь уже упрямый и проницательный, и я, опустив собственный, с внезапным интересом начинаю рассматривать столешницу.

Так он позвал меня сегодня не только ради ужина в память о тех, кого оставил на планете. Приближается ещё одна долгая душеподъёмная речь, только на этот раз не от генерала.

— Ты действительно думаешь, что я настолько глуп, чтобы поверить, будто Бронсона интересуют научные исследования? — говорит Оутинс очень тихо, а потом, спустя бесконечно долгую минуту, произносит

по-отечески тепло: — Ты ведь не ввязывался в переделки… сколько лет?

В этих словах я почти слышу чужие и раздражение, что вновь накатывает волнами, не позволяет мне удержаться от встречного вопроса:

— Ребекка приходила к тебе?

Ньют молчит. Поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Мужчина задумчиво и обеспокоенно сжимает губы. Я решаю, что лучшая защита — это действительно нападение, а я уже нанёс первый удар, так что поздно идти на попятную.

— Она созналась, что вы обо мне разговаривали, так что можешь не отпираться, — предупреждаю я полушутя-полусерьёзно, никак не ожидая, что Оутинс с места в карьер начнёт брюзжать:

— Я и без мисс Олфорд знаю, когда ты начинаешь хулиганить. Неужели прошло достаточно времени, чтобы ты забыл запах опасности?

Его раздражение подстёгивает моё, застилая разум, и только на краю сознания я думаю, что, возможно, ошибся в генерале, и инстинкт самосохранения у него развит не так хорошо, как я полагал, иначе он нашёл бы способ скрыть свои дела от Оутинса. Я надеялся, что Бронсону хватит ума хранить свои тайны от правой руки моего отца, но, признаться, это было глупо, и я должен был догадаться, что новости дойдут до Ньюта. Но я никак не мог подумать, что их сообщит сам генерал.

— Без меня у него ничего бы не вышло, — словно прочитав мои мысли, произносит мужчина. — И он это знает, поэтому и пришёл ко мне. Только вот думает, что я в курсе того, чем он пожелал со мной поделиться. Но тебе, думаю, не стоит объяснять, что я всегда знаю немного больше? Я понимаю, кого он скрывал в своём Бункере, а теперь в Сфере. И ты знаешь.

На этот раз это не вопрос.

Взгляд Оутинса внимательно блуждает по моему лицу, а, когда я так и не отрицаю, что он прав, Ньют мученически вдыхает.

— Этого я и боялся! Зачем сегодня ты вновь к нему ходил?

Я стараюсь игнорировать слово «вновь»: уже и так ясно, что Ньют к этому разговору подготовился и знает ситуацию в деталях, причём появление на станции землянки беспокоит его, похоже, гораздо меньше, чем то, что я сотрудничаю с генералом.

«Дэн, зайди. Для тебя у меня есть особое задание».

Очередное. Особое. Задание.

— Алан сказал, что девушка оказалась в эпицентре пожара, однако огонь не оставил на её теле никаких следов, зато, когда Бронсон встряхнул её за плечо, по коже расползлась дорожка из цветов, прямо на глазах кожа вспыхнула огнём и опалила и солдат, и саму девушку.

В сознании вспоминаются слова Джонса: «Откуда не возьмись, запрыгали искры и начался пожар. Генерал Бронсон считает, что его устроила землянка». Но вслух я говорю другое:

— Я должен с этим разобраться.

Ньют многозначительно приподнимает брови.

— С нетерпением жду подробностей.

Раздражение, которое ещё несколько минут назад немного угомонилось из-за удивления, насколько Оутинс уже погружён в дела генерала, теперь поднимается во мне с новой силой.

— Если ты так хорошо осведомлён о деятельности генерала, то можешь не спрашивать меня, — огрызаюсь я невольно, однако Ньюта мой грубоватый отклик не задевает.