Клеймо ювелира Перхина
Шрифт:
– Посторонних? – Светлана тоже встала, видимо, поняв, что опоздала, – я называла вещи своими именами. У Вари шизофрения, нравится вам это или нет. У неё галлюцинации.
– Запомни! – Мария Сергеевна собрала все силы, – Варя – совершенно здоровый человек, я это тебе говорю, как психиатр с пятидесятилетней практикой. А сейчас я прошу тебя уйти. И забрать пакет, который принесла.
– Сына своего вы не скоро увидите! – Светлана повысила голос, – я вам это обещаю, – она быстро прошла в прихожую, оделась и хлопнула дверью.
Мария Сергеевна так и осталась стоять посреди комнаты, не шевелясь,
15. Мухин
Чёрт с ним, с увольнением, но как можно так хамить? Варя недоумевала. Она вышла из метро и брела по улице, не совсем осознавая, куда и зачем идёт. Ноги шли сами, а глаза смотрели и не видели. Как я такая заявлюсь к бабушке? Она поймёт, что-то не так. А зачем ей всё это рассказывать? Нет бы просто уволил, сославшись на сокращения или на что угодно, но без этого: «ты говно, а не журналистка». Садист. Как они стоят друг за друга, защищая свои деньги! Получайте, Варвара Сергеевна, за ваше непонимание законов природы. Но не расстраивайтесь так уж – все дорожки, по которым суждено пройти, даны не напрасно. Мужайтесь, наливайтесь соками, питайтесь правильно!
Варя стояла на Смоленской площади, с противоположной стороны от устремлённого ввысь праздничного здания МИДа. Кто-то ей говорил, что на шпиле гнездится сокол-сапсан, но она почему-то пожалела, что не орёл. В рюкзаке забренчал мобильный.
– Антон? Мухин? – воскликнула Варя, – только тебя мне сейчас не хватает.
Откуда он взялся вообще? Влюблённый в свою любовь. Может, женился? На учительнице литературы, и ему нужно что-то другое? Почему не спросила? Написал непроверенную отсебятину про отношения Бунина и Горького, но кто ж такую тоску издаст? Да ещё сейчас, когда читают про кровь и бабки, если читают. Она назначила ему встречу на Старом Арбате у развала. Объявился! Не знаешь, чего от него ждать. Идти было совсем ничего, и она неспеша двинулась к подземному переходу. Почти прошла нарядный Смоленский пассаж, но вернулась, сделав три шага назад, – увидела в витрине ботинки. Ценника не было. Купить, что ли?
– Осталась последняя пара на витрине тридцать шестого размера, – сказали в магазине, и Варя пошла к выходу. Посмотрела на эскалатор в вестибюле, который ехал вверх. Нет! Это была она, ехала, не держась за поручень, в синем платье с белым воротником, прямая спина, от головы исходили лёгкие блики … Девушка повернула голову и встретилась глазами с Варей. Птица в голове уже пела. Кто ты?
– Девушка, встали на дороге, невозможно в магазин попасть. Отойдите немного! – возмущалась тётка в кашемировом пальто.
Варя вздрогнула. Что-то опять случится. Она приходит перед тем, как что-то случается.
Например, кто-то заболевает или выгоняют с работы.
Продавец у развала на Старом Арбате, лет семидесяти, еле шевелился, но внимательно осматривал каждого, кто подходил и листал книги. Он не продавал детективы, любовные романы и детские сказки с сумасшедшими картинками, у него были словари, справочники, научно-популярная литература советского периода и немного прозы на выбор. Девчонка в кепке со звездой была его давнишней клиенткой, специально для неё он доставал старые,
– Добрый день! Я не могла прийти в субботу. А книга Нины Берберовой ещё есть? – спросила Варя.
– А-а-а! – кивнул продавец в знак приветствия, – её же купили! Купили, да, в прошлое воскресенье и купили. Я вас ждал, но, сами знаете, уговор был на субботу.
– Я очень постараюсь тебе её достать, – услышала она знакомый голос и обернулась.
Перед Варей стоял Антон. Наглаженный, волосок к волоску, стрелки на брюках, начищенные ботинки, трость в руке.
– Мухин? Почему с палкой? – бестактно спросила Варя.
– Э-э, авария! – махнул рукой Антон, – не обращай внимания! Мне намного лучше. Я поэтому и пропал, собственно.
– Пошли где-нибудь сядем, – предложила Варя.
– Знаешь, я сейчас шёл к своим друзьям, они одну прикольную пьесу собирались читать, немецкую, хочешь со мной?
– Прямо сейчас? – Варе хотелось и не хотелось. Можно пойти и забыть про увольнение, а можно не ходить, потому что удовольствия от пьесы не будет, а будет звучать в ушах мерзкий голос Зиновия, – не знаю. Меня только что с работы уволили.
– Ну, ничего нового, узнаю друга Петю. То есть Варю. Когда ты по этому поводу горевала? – Антон не скрывал улыбки.
– В этот раз из меня сделали козла отпущения.
– Я так и подумал.
– Заткнись, Мухин! Ты зачем звонил? Из-за пьесы? Там, что Брехт* обещал явиться к вам на читку с того света, и ты про меня вспомнил?
Антон растерялся. Мало того, что он весь вспотел и почти дрожал от того, что видит её впервые после универа, так ещё и это враньё про пьесу, которое плохо придумал. План был дать сигнал Лёне, тот бы перезвонил на полдороге и сказал бы, что пьесу отменили, и пригласил бы их в ресторан.
– В другой раз. Звони, сходим пиццу съедим. Расскажешь, что с ногой на самом деле.
Варя поцеловала Антона в щёку и пошла от развала. Почувствовала, что не могла сейчас его слушать. Кого угодно, но точно не Мухина.
––
* Бертольт Брехт (1898-1956) – немецкий драматург, поэт и прозаик, театральный деятель, теоретик искусства, основатель театра «Берлинер ансамбль».
16. На редкость насыщенный день
В троллейбусе сидели одни пенсионеры. Кто-то ехал к внукам, кто-то в поликлинику, а кто-то наслаждался бесплатным проездом. По Садовому всегда было интересно кататься, что в детстве, что сейчас. Варя присела рядом с дедом-физкультурником – поджарым, в спортивной одежде, лыжной шапочке. Безобидный пожилой горожанин.
– Вот у вас на кепке красная звезда. Почему? – спросил дед.
Варя давно заметила, что если пожилым людям хочется поговорить, они говорят. А если с ними не хотят общаться, дело поправимое, – не ты, так другой. От скуки всё. Хотя и любопытства не занимать.
– Кепка Мао. Унисекс, – начала его путать Варя, – хотите такую?
– Не, я звёзд наносился. А почему вы с таким большим рюкзаком? – дед обрадовался, что зацепил такую симпатичную собеседницу.
– Там книги, – Варя не поленилась и, расстегнув молнию, достала только что купленный