Клинический случай
Шрифт:
Кем бы ни был злоумышленник, ему надо пройти переподготовку по связыванию рук жертвы клейкой лентой. Две минуты – и я высвобождаю руки и стаскиваю повязку с глаз. И что теперь? Меня как будто переехал грузовик с цементом, и вставать мне что-то неохота. Кроме того, у меня в квартире катастрофически не хватает оружия.
С другой стороны, меня обуревает жуткое любопытство, и я в полном бешенстве. За два дня меня били и пинали больше, чем за последние двадцать пять лет. К тому же я слышу, как этот обмудок перетряхивает в спальне мои носки, трусы и книги…
Я
Плотная тень злоумышленника материализуется в проеме кухонной двери – представляю, как он изумился, увидев, что я ринулся к холодильнику, а не к телефону. С рыком он шагает вперед и тут же замирает на месте от удачного удара по лбу. Мертвый варан, кольцом свернувший хвост, не длиннее бейсбольной биты и достаточно крепок, чтобы им можно было размахнуться, держа двумя руками. Я бью злоумышленника еще раз, и он падает на колени.
Схватив меня за пояс, он пытается повалить меня на пол. Я замахиваюсь в очередной раз, но поскальзываюсь на ледовой крошке. Падая, я роняю мертвого варана, и он скользит по полу прямо в грубые объятия злоумышленника. А я задыхаюсь от вони туалетной воды, которая вновь напоминает мне о столкновении с рыжеволосым посетителем вдовы Стомарти у лифта ее дома. Этот всезаглушающий запах ни с чем не спутаешь, хотя злодей у меня в квартире ниже ростом и тучнее, чем любовник Клио Рио. Что же касается волос, то у злоумышленника их нет – и, как намыленная, его голова выскальзывает из моего захвата.
Моя кухня слишком мала и абсолютно не подходит для борьбы не на жизнь, а на смерть. Мы катаемся по линолеуму, как пара пьяных цирковых медведей, пока – слепая удача! – моя левая рука не натыкается на пока еще не размороженного Полковника Тома. Я начинаю с маниакальным упорством лупить лысого – если это шкафоподобный телохранитель Клио, то у него наверняка с собой пистолет. Надо действовать.
Изрыгая проклятья, злоумышленник закрывается одной рукой и начинает молотить меня другой, словно робот, – оказывается, это эффективная тактика. Один удар приходится по кончику моего многострадального носа, и от боли я вырубаюсь.
Честно говоря, я уже не надеялся очнуться. Я думал, он меня пристрелит, «контрольный выстрел» (как мы обычно пишем). Но я прихожу в себя, живой и всеми покинутый, лежу, свернувшись в лужи крови, – ее так много, что вряд ли это только моя кровь. Алые следы отмечают путь злоумышленника из кухни в гостиную, а затем к входной двери.
Я аккуратно снимаю липкую от крови одежду и иду в душ; каждый квадратный дюйм тела болит или ноет, но хотя бы кровь остановилась. Вытираясь, я смотрю на незнакомую сердитую рожу в зеркале.
Вот
Самое неприятное – надо избавиться от Полковника Тома, который серьезно пострадал в бою. Я бережно заворачиваю его холодное чешуйчатое тело в старую простыню и швыряю с балкона. Он приземляется в помойку четырьмя этажами ниже, раздается глухой чмок, и в то же мгновение я хватаюсь за голову – кто-то стучит в дверь, а я теперь абсолютно беззащитен. Стук все громче, вскоре к нему присоединяется мужской голос и заявляет, что он представитель власти.
Полиция!
Соседи, ни один из которых никогда не интересовался моей жизнью, очевидно, услышали ночью шум и вызвали полицию. Я открываю дверь и вижу двух мужчин одного возраста и роста, оба в штатском. Я уже хочу захлопнуть дверь у них перед носом, но тут один из них показывает мне значок.
– Детектив Хилл, – представляется он. – А это детектив Голдман.
Видок у меня, похоже, озадаченный, потому что детектив Хилл прибавляет:
– Мы из отдела по расследованию убийств, мистер Таггер.
В полном оцепенении я делаю шаг назад, руки мои висят плетьми. Господи, я убил человека замороженным вараном!
– Это была самооборона! – протестую я. – Он забрался в квартиру, когда я спал…
Полицейские недоуменно переглядываются. Тот, что говорил раньше, Хилл, спрашивает, что, черт возьми, я несу.
– Про убитого! Про того, который ко мне вломился! Хилл смотрит мне через плечо, оценивая безупречный порядок в моем скромном обиталище.
– Мистер Бернс вломился к вам в квартиру? Сегодня ночью?
– Он еще как… кто?
– Джон Диллинджер Бернс, – отвечает он. – Иначе известный как Джей.
– Нет! Нет, этот парень был лысым, – бормочу я. – Это был не Джей Бернс. Я знаю Джея Бернса. Это никак не он.
– Да, это было бы ловко, – нарушает обет молчания детектив Голдман, – потому что мы только что видели мистера Бернса в окружном морге.
– Он умер сегодня утром, – информирует меня детектив Хилл. – Вам об этом что-нибудь известно, мистер Таггер?
– Абсолютно ничего, – трескуче хриплю я.
– Вот как? – Хилл что-то подносит к моему лицу. Я вглядываюсь. Между его пальцами зажата визитка «Юнион-Реджистер». И на ней мое имя.
– Мы нашли это у Бернса в кармане, – объясняет детектив Хилл, – когда осматривали тело.
– Как вы думаете, как она туда попала? – прибавляет его напарник.
– И что с вашим лицом, мистер Таггер? – спрашивает Хилл.
Нет, я не впадаю в панику. Я говорю:
– Офицеры, я хотел бы заявить о краже со взломом.
15