Клинки чужого мира
Шрифт:
Генрих отошел от ямы, подозвал одного из гномов. Это был очень молодой гном, его лицо покрывал бледный пушок - пройдет не один десяток лет, прежде чем пушок превратится в густую бороду, украшение и гордость гномов.
– Приятель, не видел ли ты моего друга, Олафа?
– Это такого высокого человека, настоящего великана? Кажется, видел, но где, не помню. У меня в голове все перемешалось от счастья, господин Генрих. О боже, я даже забыл, как меня зовут… Радость-то какая - мы победили!
Генрих кивнул, улыбнулся.
– Глядите, - воскликнул радостно гном, -
что мы погоним их в пасть к самому Нидхеггу! Ха, вот уж трусы!
Генрих обернулся - из ямы рвались струи дыма, надгробная плита медленно задвигалась.
– Ее надо остановить!
– в панике выкрикнул Генрих и, припадая на разбитую ногу, поспешил к Вратам.
– Ведь это единственный способ восстановить вязь с Малым Мидгардом!
– Тьфу ты!
– улыбка сползла с лица гнома.
– Об том я не подумал!
– Опережая Генриха, крепыш в три шага подскочил к плите, схватился за нее и тут же отпрянул, размахивая руками:
– Горячая!
– А ты чего ожидал?
– рассмеялся кто-то из стариков. Битва отгремела, теперь можно было радоваться и шутить.
– Ничего, мы ее, гадину, сейчас кузнечными рукавицами! Посторонитесь, господин Генрих, в этом деле никто лучше гномов не справится. А ну, парни, подсоби!
Шестеро гномов проворно натянули толстые войлочные рукавицы. Дюжие руки ухватились за плиту, крепкие ноги уперлись в землю, на скулах заиграли желваки.
– Навались!
Плита как подвигалась, уверенно и неспешно, так и продолжала подвигаться. Дружные усилия коренастого народца ни на мгновение не поколебали ее хода. Лишь дымок, тянувшийся из щели, стал плотней, да под землей загудело громче, как будто в глубине могилы работал паровой двигатель, управляющий ходом плиты. Черный провал сузился до метра, потом до полуметра. Лица гномов покраснели, на шеях вздулись вены, но все усилия оказывались бесполезными. Когда щель уменьшилась до каких-то пары десятков сантиметров, гном Ильвис в отчаянии просунул в нее боек своего молота, однако даже крепкая, гномьей ковки сталь не выдержала натиска магии. Металл прогнулся, сплющился, а в следующую секунду в руках пораженного Ильвиса осталась лишь расщепленная рукоятка.
Ильвис тряхнул головой, отгоняя наваждение, посмотрел на Генриха:
– Как такое могло статься?
Генрих пожал плечами. Глюм Фунькис с ненавистью плюнул, слюна коротко зашипела и тут же высохла на раскаленной поверхности.
– Сбежали, как трусы сбежали!
– А хорошо мы им всыпали! Слушай, а ты видел, как я одному… - И тут со всех сторон, как по команде, поднялся шум. Гномы, домовые, все, кто только принимал участие в битве, принялись наперебой хвастаться своими подвигами, осыпать противника едкими оскорблениями, благодарить богов. Плита, закрывшая проход в Малый Мидгард, никого больше не интересовала. Никто не заметил полного отчаяния в глазах Генриха, бросившего взгляд на закрывшиеся Врата.
Древнерожденные, те, кто меньше других пострадали в битве, разбрелись по кладбищу; остальные повалились на землю, позволив себе передохнуть, осмотреть
На кладбище прикатили бочонки с пивом и брагой, началось празднование победы.
– А славная была битва!
– гном Ильвис тронул Генриха за руку. На лбу предводителя древнерожденных темнела запекшаяся кровь, один глаз заплыл, а борода от сгустков крови превратилась в слипшиеся клочья. Однако, несмотря на ранения, Ильвис выглядел счастливым, он даже успел обзавестись новым молотом. Громко отхлебнув из деревянной кружки, гном продолжил: - Теперь уж они не скоро сунутся к нам. Побоятся! Теперь мы знаем, как отваживать незваных гостей…
– Погибших нет?
– спросил Генрих.
– Кажется, нет, - ответил гном.
– Для карликов живые пленники из Большого Мидгарда представляют огромную ценность. В этом наше счастье и их ошибка…
Ильвис подошел к Генриху ближе и, воровато оглянувшись по сторонам, прошептал:
– Признаюсь, даже мое сердце дрогнуло при виде этих ужасных созданий. Что уж там говорить о моих товарищах! Мы ведь не воины - мы обычные мирные существа, сроду не державшие в руках мечей.
– Но сражались вы здорово!
– сказал Генрих.
– Вы мне не верите?
– гном улыбнулся.
– Дело в том, что давно уж пропал спрос на мечи и кольчуги. А то оружие, что при нас, это семейные реликвии… Спасибо вам, огромное спасибо от всех древнерожденных Регенсдорфа, господин Генрих.
– За что? Это ваш «молотобой» всех спас. И еще колдун Мьедвитнир.
Гном Ильвис покачал головой.
– Мьедвитнир лишь отвлек колдуна скрэбов. А «молотобой»… Что мог сделать наш; «молотобой», если большую часть его составляли женщины?
– Как - женщины?
– Генрих недоверчиво уставился на Ильвиса.
– Ну да, женщины. Гномихи, домовихи… Мужчины-то почти все завязли в бою, вот и пришлось собирать всех, кто только способен носить оружие. Уж если погибать, так не все ли равно где - здесь или в Регенсдорфе, в собственных жилищах? Нет, что ни говорите, а победили мы только благодаря вам, господин Генрих. Одно сознание, что рядом с нами сражается сам господин Герой придало всем силы и твердости. Даже самые слабые и трусливые превратились в храбрецов от одной мысли, что с нами сам победитель Безе-Злезе. Да не дадут мне соврать боги!
От этих слов Генрих пришел в страшное смущение. Он почувствовал, как щеки его краснеют, и поблагодарил бога, что темнота скрыла это.
– Спасибо, Ильвис. Мне очень приятны твои слова…
Хотя я не уверен, что мой подвиг сегодня удался.
Ильвис, возражая, махнул рукой:
– Вы ошибаетесь - подвиг не может не удаться, если совершен с чистым сердцем. Поверьте, любой древнерожденный Регенсдорфа готов отправиться с вами хоть на край Земли, хоть в сам Етунхейм… Рядом с вами и погибать не. страшно. Спасибо вам от всех регенсдорфцев.