Клинки и карабины
Шрифт:
– А где отец, капитан? – спросил подросток, глядя на вошедших подозрительно и знакомо.
И, еще более знакомо, сплюнул почти на сапог Освальда.
Караван
Блас…
Коршун сидел на старом, нагретом солнцем обломке скалы, притулившемся у края ущелья. Он чистил клюв, чиркая им по куску сланца, валявшегося неподалёку, иногда отрываясь и оглядываясь вокруг. Крылатый хищник был уже стар и опытен. Понимал, где можно ожидать добычи, а также то, что до времени лучше не подниматься в воздух. Люди, передвигающиеся на железных повозках, давно поняли, что и коршуны,
Диски тяжёлого «Сида», с лязгом проворачивали траки, толкая танк вперёд, вздымали тучи мелких камней и серой дорожной пылюги. Мерно гудел двигатель, скрытый под толстыми пластинами металлокерамической брони, и приводимый в действие золотым шаром апейрона. Ствол спаренной пушки нахмуренно рыскал по сторонам. Позади танка мерно нарастали шум и скрежет.
Широкие, с глубокими протекторами, покрышки, сделанные из натурального каучука Ост-Индии, рубили крошево дороги, самим временем вырезанной в скалах. Машины шли тяжело покачиваясь из стороны в сторону, плавно неся в себе груз и людей. Проходили вытянутые, с четырьмя ведущими мостами, бронетранспортёры «Науро» и приземистые, устойчивые грузовики «Таука», работающие на апейроне. С шумом и пыхтеньем, выпуская излишки пара, важно катили угольные старики-транспортники «Мулы». По обочине, впритирку к идущим машинам, сновали юркие трёхколёсные «Мальдонадо». Важно, ворочая по сторонам всеми своими восемью крупнокалиберными пулемётами, проплыла громада двухбашенной установки «Орильяна».
Караван армии Великой Испании, везущий груз драгоценной бериллиево-иридиевой руды, двигался по заданному маршруту, от шахт Куш, что в Лемуре, до порта Сан-Кристобаль, на границу Хинда и Му.
На броне одного из «Науро», вместе с пятёркой рядовых, сидел сержант, с нашивками командира отделения. Из-под низко надвинутого шлема выбивались светлые волосы, выдающие истинного идальго. Ведь только так можно узнать кастильцев, что смогли сохранить благородные светлые волосы и голубые глаза настоящих идальго во время гибельной волны нашествия мавров.
По боку машины, изрядно вытертая, чернела волчья голова и надпись «Los Lobos». А уж эту эмблему, печально известную в местных краях, могли догадаться намалевать только настоящие кастильцы, славившиеся бесшабашной лихостью. И их-то в составе штурмового полка хватало.
Серые запылённые машины рвали горячее марево, разрезали тяжелый воздух острыми носами. Солдаты, укутав лица тканью, уставшие, с красными глазами, крутили головами. Проводка караванов с рудой для добывания апейрона давно стала рутиной. Работой, пусть и очень опасной, страшной и кровавой, но работой. Сколько людей и машин остались здесь, на старой пыльной дороге? Точно десятки, явно сотни, и, кто знает, может и тысячи.
Империя нуждалась в энергии, и потому, снова и снова, из ворот форта Диас выходили длинные ленты машин, шедших к морю. Сто лиг, что в Европе проходятся за три дня, здесь могли растянуться на неделю. И если из вышедших в путь транспортов доходила половина, это считалось нормальной ценой. Хорошей для Лемура и Му, через земли, где им приходилось идти.
Сержант Блас де Мендоса, сидевший с бойцами своего отделения, смотрел вокруг. Сжимал опухшие веки, исхлестанные жаром
– Эй, Васкес, – Мендоса повернулся к пулемётчику, баюкавшему на сгибе руки дисковый пулемёт «Амадис», – а ну не спать, собака похотливая! Тебя кто заставлял перед самым выходом к putas бегать? А?!! Приедем – отправлю тебя к медикам в наряд, вместо отдыха. Будешь там… альтернативку служить. Сам знаешь, чего и куда таскать, да?
Штурмовики, прислушивавшиеся к распеканию сослуживца, дружно грохнули смехом. Васкес, высокий и плечистый астуриец, покраснел:
– Да ладно, сеньор сержант, что вы, в самом деле? Я ж не сплю. Так, вполглазка…
– Васкес!!!
– Молчу, сержант, молчу.
Блас покачал головой. Этого вечно сонного астурийца ему перевели с месяц назад. Единственное, что не позволяло немедленно выкинуть того к угольщикам, идущим с запасом топлива в караване, было умение Васкеса стрелять. Этого у него не отнять, стрелок от Бога.
Мендоса отвернулся от солдат, посмотрев на мерно пылящего в голове колонны «Сида». Многотонный великан с кажущейся ленивой грацией легко одолевал любые преграды, наплевав на пыль. Но вот уж кому он не стал бы завидовать, так это его экипажу.
Блас помнил, как жирно чадил такой же танк, подожжённый ифритом на переходе от Джихангира к Сан-Кристобалю. Чёртовы демоны… Да поможет каждому благочестивому католику святой Яго, покровитель конкистадоров, в их борьбе с исчадиями Князя тьмы.
Мендоса поправил подсумки, поблагодарив про себя оружейников из Толедо и Рура. И пускай сделанное в земле алеманов оружие – дело рук подземных карликов. Они-то хотя бы не являются врагами рода человеческого. Именно их патроны с серебром, снаряжённые в магазины, били его по левому бедру. В своё время его, как и всех других новобранцев, наставники заставляли доводить до автоматизма перезарядку. Как это помогло потом здесь:
Против людей – правая сторона, сталь и свинец. Патроны с красными головками.
Против демонов – левая, серебро и ртуть. Патроны с крестом на чёрных головках.
А ведь спать хотелось и ему. Неудержимо клонило в сон, наваливалась тяжёлая усталость. Блас почти не вылезал из конвоев несколько последних месяцев. Он очень устал. Но отказаться идти в составе охранения каравана? Такая мысль даже не приходила в голову. Которую, тем не менее, всё ощутимее клонило вниз. Хотелось откинуться на башню и закрыть глаза. Совсем на чуть-чуть. Сомкнуть пыльные тяжелые ресницы и забыться. Но нельзя, потому что…
…. Пикировал, заходя от солнца и сбивая прицел наводчикам уцелевшей башни «Орильяны», серый в крапинку дракон, плюющийся сгустками кислоты. Рвались шары с бурлящим зелёным содержимым, летевшие откуда-то из-за холмов, рвались и заливали всё вокруг лавиной живых, копошащихся жирных червей. А те вгрызались своими жадными ртами во всё живое, что находилось рядом. Из всех щелей на машины лился поток огня и свинца, сметая всех не успевших укрыться. И подбирались всё ближе воины Шадтаха, не жалевшие ни себя, ни врагов, в своём стремлении уничтожить их. И вот совсем рядом с Бласом, вынырнув из-за горевшего грузовика, выскочила сгорбленная длиннорукая фигура, вооружённая шестопёром и кривым горским ножом. А у него заклинило затвор «Койота»…