Клинки Ойкумены
Шрифт:
– Разогнал?!
– Часть сжег, часть разогнал. После комары улетели.
До сих пор, по молчаливому согласию, они избегали говорить об эпизоде с налетом гнуса. Крылось в нем что-то пугающее, неправильное даже для трагикомедии «Кувырком через галактику», повести о любви с первого взгляда и пассажирском колланте – двух предметах, которых не могло быть по определению. От одного воспоминания об атаке звенящей тучи у Диего мурашки бежали по коже, и маэстро начинал отчаянно чесаться, раздирая ногтями несуществующие комариные укусы.
Вот и сейчас, меряя шагами дощатые мостки – к воде и обратно, мимо скелета миниатюрной
– Жалко! – рассмеялась девушка. – Я ничегошеньки не видела. Мне снилось…
И задумалась, подбирая слова:
– Снилось, что я лечу в космосе. В большом теле, только одна. Я чувствовала себя, как дома! Будто всю жизнь тут жила, понимаешь? Скольжу по волнам, пью звездный свет… Ты пил «Аффектадо роса»? Нет? Это игристое, очень хорошее. Лечу, ныряю в какие-то дыры, выныриваю на другом конце галактики… А потом раз! – и все закончилось. Степь, кони, туча к лесу уходит. Вы точно с ней воевали? С тучей? Вот я дурочка, проспала целую войну! Говоришь, у дикаря был нимб? Может, он – святой?!
– Вряд ли, – мрачно буркнул Диего. – Святой под шелухой? В этом, как его… в галлюцинативном комплексе?
– Мой ястреб, да ты специалист по коллантам!
– Издеваешься?
– Специалист! Лучший в Ойкумене!
– Мы на лошадях скакали по степи, – маэстро размышлял вслух. – У всех объявилось оружие. У одного – огненный бич. Так почему бы у дикаря не быть нимбу? Неужели под шелухой возможно все? Любые чудеса?!
– Наверное, – Карни сделалась серьезной. – Ты хочешь спросить, не знаю ли я, откуда взялся твой дикарь? Не знаю, мой ястреб. Извини, пожалуйста.
Она снова опережала его на ход, а то и на два. Пора бы привыкнуть.
– Варвар? – предположил Диего. – Варвар с далекой планеты? Ты в курсе, сколько в Ойкумене варварских планет?
– И его взяли в коллант?
– Меня же взяли? А я тот еще варвар…
– Тебя взяли пассажиром…
Тебя взяли пассажиром, пели доски под сапогами. Тебя взяли, бились волны о сваи. Пассажиром, спрашивали птицы в роще на холме. Взяли и ладно, посмеивался ветер, мечась по крытому доку стаей сквозняков. И ладно, соглашались ребра бригантины. На следующих мостках Диего, щурясь, высмотрел компанию человек в пять-шесть. Отсюда он не видел, кто эти люди, но чувство опасности молчало. Наверное, работники задержались выпить пива. Или подростки обжимаются. Мелкая шпана? Ну, допустим. Красть там нечего, ломать – тоже. Подойду, попрошу уйти, решил Диего. Согласно инструкции. А дальше как карта ляжет. В случае чего погоню пинками. Не парализатор же доставать?! Начальник смены предупреждал, что у «паралитика» отходняк – типа глухого похмелья. И во рту горит, словно перца нажрался.
Во рту у маэстро горело до сих пор. Без всякого, знаете ли, парализатора. Ибо соус «Зеленый дракон»… Впрочем, начало было положено не соусом, а свининой с бататами и кивушами – жаркое, боже правый,
Реальность, улыбнулся Диего. Спасибо, принцесса. Твоя стряпня убедила меня: вокруг нас – реальность самой высшей пробы! Иллюзия? Черта с два! Создать такое жаркое никаким бесам не под силу, хоть они наизнанку вывернись! Счастье – скорлупа яйца, вспомнил он монолог Федерико из «Колесниц судьбы». Счастье – скорлупа яйца, хрупкая преграда, чуть заденешь – жди конца… Маэстро брел по верфям, честно отрабатывая кусок хлеба, сердце его жило вчерашним днем, подгорелым жарким и разговором, который больше нельзя было откладывать, а память… Взбесившаяся мясорубка, память молола один и тот же фарш: дикарь с татуировками. Яйцеголовый дикарь в реальности и под шелухой выглядел одинаково. Правда, в реальности он обходился без нимба. Но и в галлюцинативном комплексе нимб появился у дикаря только в пиковый момент опасности. У коллантариев было оружие. А у яйцеголового? Неужели его оружие – нимб?! И бежал парень на своих двоих, не отставая от всадников…
За эти дни Диего многое успел узнать о коллантах и коллантариях. Но ни единого упоминания о яйцеголовых дикарях, бегущих по космосу босиком наравне с верховыми, он не нашел. Может, в этом и состоит секрет пассажирского колланта? Что, если без яйцеголового коллективный антис – упряжка лошадей без кареты? А добавишь татуированного дикаря – появится экипаж, в который сядет пара пассажиров? Господи, я смешон и нелеп – варвар с дурацкими идеями и первобытными аналогиями! Смешон ничуть не меньше, чем татуированный парень, блаженно улыбающийся при взгляде в небо!
– Добрый вечер, сеньоры. Какие-то проблемы?
Маленький, стройный, чтоб не сказать, хрупкий гематр повернулся к маэстро. Везет мне на гематров, подумал Диего. Куда ни сунусь, всюду они. О том, что поздний посетитель верфей уже в преклонных годах, говорили морщины, превратившие лицо в жеваную бумагу, и обильная, тускло блестящая седина. Спину гематр, одетый в сюртучную пару архаичного кроя, держал необычайно прямо. Корсет, предположил Диего. Или этот, как его… Экзоскелет? В пользу корсета, как способа помочь больному позвоночнику, ясно говорила трость с рукоятью в виде сложного иероглифа. Поставив трость перед собой, гематр опирался на нее обеими руками.
Бандерилья, вспомнил Диего. Флажок на тонком заостренном древке. Если в Эскалоне и дали бы прозвище этому старику, им стала бы Бандерилья.
На пути гематра, загораживая выход с мостков, кривлялся мордатый дурак. Тряся телесами, дурак скакал, как припадочный, и размахивал молодым ореховым стволиком, длиной в три локтя. Кора с орешника местами была срезана, палку украшали комбинации белых, еще влажных ромбов и полос. Чувствовалось, что нож дурака, где бы сейчас ни пряталось острое лезвие, славно потрудился на ниве благородных искусств.