Клинки Ойкумены
Шрифт:
Это шутка, понял Диего. Не управимся до вечера… Говори мар Дахан всерьез, он бы назвал время, необходимое для перечисления заслуг Антона Пшедерецкого, с точностью до секунды. Затылок ломило, перед глазами плясал рой мушек – омерзительных, готовых высосать твою кровь до капли. Мушки, вспомнил маэстро. Комары. Гнус. Как бы они ни назывались, их рой обсел Карни шевелящимся комом… Ты безумен, сказал Луис Пераль так ясно, словно стоял рядом. Мальчик мой, ты рехнулся. Какая жалость! Сначала рапира, удлиняющаяся струйкой комарья. Затем – грезы средь бела дня. Биопротезы дона Фернана; удар, хвативший старого маркиза. А ведь ты даже не удосужился проверить: был этот удар или нет? Теперь ты готов прирезать спортсмена,
– Его руки… Руки господина Пшедерецкого…
Гематр слушал, не перебивая.
– Вы уверены, что это обычные человеческие руки?
– А что это может быть? – спросил мар Дахан.
– Биопротезы.
– Биологические протезы? Вполне вероятно. Если он потерял руку в детстве, на ее месте сейчас может оказаться протез. Вас это смущает?
– Кто знает это точно?
– Личный врач. Медики, делавшие операцию. Родители. Сам господин Пшедерецкий. Его тренер. В любом случае, вы не получите такую информацию. Тайна личности неприкосновенна.
– Но как он прошел медицинский контроль перед турниром?!
– Проще простого. Контроль выявляет модификантов – у них стоит особая метка. Биопротезы – обычное дело. В сущности, они мало чем отличаются от рук, полученных при рождении.
– Сила? Скорость реакции?!
– В пределах общечеловеческой нормы. Ничего такого, что выходило бы за рамки. Допустим, мышцы протезов гипотетического фехтовальщика сильнее его утраченных естественных конечностей. Разница будет невелика. Обычный человек в принципе способен компенсировать ее длительными тренировками. А если вы родились силачом, вы без труда перекроете возможности протезов. Короче, протезы – не допинг и не модификация. Просто другие руки, и все.
– А если я хочу заменить мои руки на биопротезы?
– В вашем возрасте? Вы утратите большинство двигательных навыков. Вам придется восстанавливать их заново. На это уйдет много времени. И не факт, что вам удастся восстановиться полностью. Послушайте, мар Пераль…
– Нет, лучше вы меня послушайте, – перебил гематра Диего. – Я похож на безумца?
– Да, – согласился Эзра Дахан. – Вероятность того, что вы сошли с ума, я оцениваю в семьдесят три и девять десятых процента.
– Тогда почему вы со мной возитесь?!
– Я слишком разумен, – спокойно ответил гематр. – Вы меня уравновешиваете.
Первая ведьма:
Сливайте ненависть в котел –Пускай кипит!Родных, друзей, детей, сестер –Язык до корня дьявол стер,Теперь хрипит.Вторая ведьма:
Три ведьмы пляшут над котломНочной порой,Все на борьбу добра со злом,Нам пофартило, повезло –Сливай добро!Третья ведьма:
Во имя бритв, во имя битвДуше кровить.Сливай отраву из обид,Какое, к черту, возлюби?Возненавидь!Федерико:
ГляжуГлава двенадцатая
Призрак в космосе
Дверь номера открылась с мелодичным переливом «гостевого» сигнала, едва Джессика коснулась сенсора. Честно говоря, она не ожидала, что дверь откроется. Наверняка маэстро что-то напутал с настройками. Сам Диего сидел за столом спиной ко входу, оседлав стул, будто коня. Эскалонец очень походил на ворона, тощего и нахохлившегося под дождем. Все его внимание было приковано к вытянутой в эллипсоид голосфере, где сражались двое. Сигнал Диего Пераль проигнорировал.
– Маэстро…
Он не отозвался.
Испытывая неловкость, вполне понятную в данной ситуации, снедаемая любопытством Джессика сделала пару шагов – осторожных и, как ей казалось, бесшумных. Пушистый биопласт пола, имитировавший травяной газон, прекрасно гасил звуки. На третьем шаге девушке удалось заглянуть маэстро через плечо, благо сфера работала во внешнем обзорном режиме. В эллипсоиде Пшедерецкий расправлялся с сякконцем Оомори – жесткая, вернее, жестокая элегантность во плоти. Это был повтор вчерашнего боя, которым закончился первый круг турнира. Джессика видела работу Пшедерецкого – к тому времени она завершила собственные выступления – и отлично помнила, что должно произойти буквально через секунду. Вместо даги Пшедерецкий парирует клинок сякконца, прямой и узкий, слабой частью шпаги. Сближение, перевод батманом в приму – и молниеносный росчерк в квинту. Нет, не росчерк – укол. Момент укола она сумела рассмотреть только на замедленном дубле, со второго раза. Острие «вонзается» в ямочку между ключицами, смертельные сорок килограмм подвешены к шее, словно медальон весом с бетонный блок – и Оомори падает, как подкошенный.
Джессика трезво оценивала свои возможности. Против Пшедерецкого ей не выстоять и тридцати секунд. Ей бы с Шильдкнехтом справиться, да выйти в четвертьфинал… Собственно, за этим она и пришла к Пералю. Свободный день перед следующим туром Джессика Штильнер намеревалась провести с максимальной пользой.
Впрочем, удивившую ее просьбу маэстро она тоже выполнила.
– Вы его знаете?
Изображение в эллипсоиде застыло: сеченец отводит шпагу после фатального укола, сякконец начинает падать. Развернув стул на одной ножке, Диего Пераль смотрел прямо на нее. Тени залегли под глазами Пераля, резко очертили скулы, сизой щетиной оплели щеки и подбородок. Физическое утомление? Моторика, двигательные реакции, осанка – ничего не указывало на усталость. Причина разгула теней крылась в другом, неведомом для посторонних, и Джессика Штильнер боялась докапываться до этой причины.
Маэстро ждал ответа.
– Конечно! Антон Пшедерецкий, заслуженный мастер спорта…
Под взглядом эскалонца она осеклась и умолкла.
– Значит, я не сошел с ума, – уловив ее замешательство, Диего отвел взгляд, как клинок. В глухом невыразительном голосе маэстро Джессике почудилось сожаление. Сразу за сожалением пробилась надежда: – Или все-таки сошел?..
Он так резко наклонился к Джессике, что девушка вздрогнула:
– У него есть брат? Близнец?
– Не знаю… Уточнить в вирте?