Клинок по имени Стикс

«Наши дни. Площадь Благочестия. Имир.»

Миром, в целом, правит Господь.

У продавца бижутерии Имира никогда не возникало сомнений на этот счет. С самого детства, еще с пеленок, матушка рассказывала ему сказки о том, как Господь явил миру свою Длань во времена Тьмы, и человечество, наконец, смогло обрести Свет в жизнях и душах. Святой отец, в школе, на уроках света, разъяснял юным умам истины Господни, Его заповеди, заветы и деяния. Уже повзрослев, Имир сам читал книги о Господе, которые говорили о великой власти Его

и Его абсолюте. И даже правитель у всего просвященного мира был лишь наместником Господа в нем, а могущество Архипатриарха церкви было лишь мельчайшей толикой власти Его.

Да, миром, в целом, правит Господь. Но ведь есть еще и деньги.

Имир знал это, так как уже давно крутился в этом бизнесе. Его матушка, в последнее время, постоянно рассказывает ему новые сказки, о том как у нее все болит, как ей нравится в Риме или же какая сумочка из новой коллекции пошла бы ее новой шляпке. Святые отцы не забывают напоминать Имиру о пожертвованиях, которые тому, ясное дело, приходится отстегивать с прибыли. Книжек по истинам Господним Имир не держал в руках уже лет десять (за что часто каялся в церкви), а предпочитал читать накладные и ведомости о доходах. Лишь Архипатриарх не изменился за все то время, что Имир рос, взрослел и матерел, что оставляло в душе продавца явный трепет перед могуществом Господним.

Но бизнес делать как-то надо. И даже в столице просвященного мира - Имире (в честь которого и дали имя продавцу), распродать дорогостоящую бижутерию было нелегким делом. Поэтому Имир, малодушно попросив у Господа прощения, решил, на этот раз, набить цену.

Тем более, что клиент перед ним практически сам напрашивался на это.

Мужчину, стоявшего за крытым прилавком (а торговал Имир на улице, так как считал, что яркая вывеска его первоклассным товарам не нужна), можно было бы уже назвать стариком, но было в его осанке что-то такое, что выдавало крепость тела, не присущую пожилым людям. Казалось, будто этот покупатель может запросто встать на руки, если ему взбредет в голову такая мысль.

Руки-то его и были главным предметом интереса Имира. Длинные пальцы были спрятаны за непроницаемо-черным шелком перчаток, поверх которых сыто и богато сверкали дорогие перстни. Почти что облизываясь на удачную цель, торговец признавал, что немногие из его товаров могут встать на одном уровне с этими украшениями.

Но на лицо мужчина-покупатель выглядел полнейшим простаком. Дорогой темный костюм, перчатки, перстни и даже трость с набалдашником, в виде искусно сделанной головы шакала, не могли скрыть его откровенного изумления красотой изделий Имира. Его широкое, только начавшее покрываться морщинами лицо вытянулось, а глаза радостно блеснули.

Имир даже моргнул, удивившись. Глаза, оказывается, у мужчины были разного цвета. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой.

– Извините, - мужчина чуть шепелявил и поморщился, будто вежливость принесла ему вспышку головной боли.
– Сколько будет стоить... вот этот перстень?

Имир чуть отвлекся на его глубокий и сильный голос, не вязавшийся у продавца с обладателем такого простоватого лица, но быстро пришел в себя и сверился с ценником.

Ценником, который всегда носил при себе.

– Семьдесят тысяч федоров, - сумма на ценнике была меньше на двадцать процентов.
–

Прекрасный выбор, если вы меня спросите. Этот темный изумруд отлично подчеркнет ваш, э, глаз.

– Семьдесят тысяч, - мужчина сделал вид, что задумался, но опытный Имир увидел, что он только сделал вид.
– Хм... А вы знаете - вы мне нравитесь.

– С-спасибо, - торговец смутился, но лишь на мгновение, ибо коммерческая хватка была сильнее комплиментов.
– Так что вы скажете? Семьдесят тысяч - сумма немаленькая, но это кольцо того стоит.

– Оно тоже прекрасно, - согласился покупатель и запустил руку под полы строгого пиджака.
– Но что насчет небольшого обмена? Прошу прощения, если посягаю на недоступное, но я надеюсь хотя бы несколько сбить вашу цену.

Снова поморщившись на словах извинения, старик вытащил из внутреннего кармана... куриное яйцо.

Имир профессионально прищурился, изучая предмет в руке странного покупателя. Это яйцо было окрашено в абсолютно черный цвет и украшено орнаментом, явно сработанным из чистого золота. Работа была великолепной и определенно выполненной опытным мастером. А когда старик вынул из кармана подставку из все того же золота, только обработанного в темный оттенок, торговец драгоценностями почти утратил самообладание.

Вот уж и старик! Такие ценности обыкновенно хранят дома, в надежных сейфах или, на худой конец, в витринах. Запросто таскать с собой по столице подобное яичко может либо очень отважный, либо очень безрассудный человек. И уж чудак с разноцветными глазами, стоящий сейчас напротив Имира, совсем не выглядит смельчаком или Светлым, способным постоять за себя. Конечно, в столице просвещенного мира такие понятия как воровство и грабеж уже давно и прочно забыты, но, при этом, не все люди просвященного мира так уж честны.

Себе Имир признавался - он не в числе безгрешных.

– Интересная вещь, - кивнул торговец с как можно более незаинтересованным видом.
– Разрешите взглянуть поближе?

– Вы мне симпатичны, - снова заметил старик, теперь уже с гораздо большей приязнью в глазах.
– И я готов обещать, что эта вещь, при любом исходе нашего разговора, останется у вас.

Он запросто протянул яйцо на подставке Имиру. Работа была и впрямь мастерской, хотя стиль оказался несколько архаичен - такие вещи любили делать в древности, еще даже то тех времен, когда человечество сгибалось под пятой Темных. Но это нисколько не умаляло ценности яичка. И золото приятно утяжеляло его. Пускай в просвещенном веке люди отдают предпочтение святому и аристократичному серебру, золото остается дороже, что для таких как Имир - куда важнее.

– Ну что же, - Имир изобразил на лице скептицизм.
– Это яйцо... У него есть название? История?

– Просто поделка, если меня спросить, - старик оперся на трость.
– Скажите честно, получится у меня хорошая скидка?

– Замечательная скидка, - великодушно заметил улыбнувшийся Имир.
– Я готов уступить вам сорок процентов цены!

Покупатель в голос расхохотался, оглушительно потешаясь над ситуацией. Торговец, конечно, тоже улыбался ему, но делал это напряженно - слишком уж странным ему показался этот безудержный всплеск веселья. А хохот старика, звучный и громкий, меж тем, привлекал внимание.