Клинок Смерти- Чёрная падь
Шрифт:
– Можно, только после работы.
Григорий вытянул губы трубочкой, поднял подбородок, многозначительно покивал головой и, повернувшись к Ивану, уткнулся носом в его нос, с папиросой во рту, развёл руками.
– А ты, что думал? Фаина девушка строгая. На работе, ни, ни, – авторитетно заявил Иван, подняв указательный палец на руке вверх.
Григорий спросил у Ивана шёпотом:
– А, после работы что?
Иван ответил ему, так же тихо:
– Спроси её сам.
Григорий повернул голову в сторону Фаины. К столу подошла Рая официантка. Григорий проговорил
– А после работы, что можно?
– А после работы можно выспаться. Как вам наши раки? – улыбалась сквозь пелену дыма добрая волшебница.
Григорий поднял голову на Раю и, начал было говорить заплетающимся языком:
– Я раком …, – замолк, икнул.
Рая прыснула смехом и строго сказала:
– Захмелел красавчик, может тебе щей подать?
Григорий поняв, что сказал, не очень правильно, попытался ещё раз перефразировать свою мысль:
– Тьфу ты, простите. Я с раками …
Рая открыто засмеялась и Григорий, потеряв надежду правильно высказать мысль, попросил Ивана:
– Ну, сам скажи, Ваня.
– Повторить, – коротко и ясно высказал суть мысли Иван.
***
Григорий вышел из заведения, за ним, ковыляя на костылях, вышел Иван. Они друг за другом поднялись вверх по лестнице и встали, облокотившись на перила у входа и инвалид, заботясь о новоиспечённом молодом друге, по отечески спросил:
– А, ты где остановился Гриша?
– Да я ещё не знаю где. Наверное, на вокзал поеду, там заночую. У меня ещё дело в Москве надо одно завершить, – плёл Григорий.
– Поедем ко мне, – предложил Иван, – у меня комната в коммуналке на Арбате. Шик просто. Живу один и диван есть для гостя.
– Да неудобно, как то стеснять тебя, – закатывая вверх налитые счастьем глаза, отвечал Григорий.
– Неудобно, когда с женой соседа на одной кровати вместе с её мужем лежишь. Думается, проснётся он, опохмелиться попросит. Отказать неудобно. Вроде, как родной, а деньги на него тратить жалко, – рассказывал Иван.
Григорий рассмеялся:
– Убедил ты меня, поехали.
1952 год. Осень.
Состав, прибывший со специальным грузом из Ташкента, стоял на железнодорожных путях вокзала в Москве, ожидая уточнение места разгрузки диспетчером. Казбек спустился по металлической лестнице паровоза на землю. Машинист Степан выглянул в окошко кабины и обратился к Казбеку:
– Сидоров, ты куда собрался? Скоро перегонять состав будем.
– Да, я быстро, – ответил Казбек, – сбегаю до вокзала. Мне посылочку передать надо. Человек ждёт. Я туда и обратно мигом сгоняю и вернусь.
Казбек быстрым шагом направился в сторону строений вокзала. Он перебрался через железнодорожные пути, подошёл к зданию и подумал:
«Спасибо тебе Сапожник, что предупредил меня. Значит, за мной уже хвост милиционеры пустили. Говоришь, про меня ещё не знают. На пару лет можно исчезнуть.
Казбек подошёл к группе колхозников, стоявших напротив постового милиционера, достал из кармана кулон на цепочке, сработанный из серебряной монеты с изображением кузнеца с молотом. На обратной стороне кулона, где должна быть надпись « Пролетарии всех стран соединяйтесь», буквы были стёрты и по кругу, вокруг герба выгравирована надпись « Жни и куй – базар фильтруй ». Казбек потянул за рукав колхозника. Мужчина обернулся на Казбека и спросил недовольным голосом:
– В чём дело товарищ?
Казбек расплылся в улыбке, изображая лицо добродушное, протянул кулон колхознику со словами:
– Купи на память о Москве, чистое серебро.
Колхозник с интересом посмотрел на кулон и, взяв его в свои руки, прочитал надпись, рассмеялся, спросил:
– И почём отдаёшь?
Стоявшие рядом с ним собратья по мелиорации сельского хозяйства обратили внимание на действия своего товарища и, заинтересовавшись весёлой надписью на кулоне стали разглядывать поделку, громко выражая свой восторг смехом.
– Не дорого отдам, – громко говорил Казбек, специально привлекая внимание милиционера, которому наскучило стоять, как фонарному столбу в одиночестве и он, скорее всего из любопытства, чем из-за рвения к службе подошёл к группе колхозников и, просунув свой нос через плечо крестьянина, пролепетал с вытаращенными глазами:
– Граждане, нарушаете! Что тут за торговля?
Колхозники замолкли. Казбек спокойно ответил постовому, специально накручивая ситуацию против себя:
– Вот, товарищи просят продать в память о Москве медальон.
Колхозник возмущённо ответил:
– Ничего я не просил, он сам ко мне подошёл и предложил купить медальон.
Казбек упёрся своей версией:
– Ты дядя, что-то не то говоришь. Это ты у меня увидел медальон на груди и спросил, не продам ли я его тебе на память о Москве?
Колхозник опять возмутился:
– Что ты говоришь? Вы не слушайте его товарищ милиционер. Врёт он всё, зачем мне его медальон? Да вот товарищи мои подтвердят, что я правду говорю.
Милиционер взял из рук колхозника медальон, осмотрел со всех сторон, прочитал внимательно надпись, задумался. Лицо его начало было расплываться в улыбке, но он спохватился и уже с серьёзным видом спросил Казбека:
– Это вы откуда взяли гражданин?
Казбек продолжал себя топить.
– Это моё, сам делаю и продаю друзьям.
Милиционер растерялся от такого наглого и откровенного признания и, не зная, как точно отреагировать на слова, произнёс:
– Ну, ты юморист, надо же такое написать, да ещё на монете. Да по тебе статья плачет.
Казбек разозлил постового не к месту сказанной фразой:
– Чистосердечно признаю свою ошибку,и больше не буду безобразничать.
– Ты, чего из себя дурака строишь? А, ну, пройдём в отделение и вы товарищи со мной. Свидетелями будете, – разошёлся постовой и взял Казбека под локоть.