Клинок ведьм
Шрифт:
– Несчастная принцесса фейри, которая выучилась говорить, как ведьма.
Даже Бессмертный клинок не смог бы защитить Руа от колючей боли в груди. Все, что сказала ей ненавистная ведьма, было правдой.
– Отправляйся в Ексшир, – приказала средняя, пытаясь вновь вернуться к беседе. Но в ушах у Руа звенело, желание вытащить Клинок из ножен становилось сильнее с каждым вздохом. Ярость бурлила в груди. Она не хотела ехать в Ексшир.
– Спасибо, что хотя бы сказали, где книга, – пробурчала Руа и, не прощаясь, развернулась и зашагала к выходу.
– Приятной прогулки домой, принцесса, – пропел вслед голос Оникс. Руа крепче сжала рукоять Бессмертного
Она не чувствовала пронизывающего холода, пока ветер хлестал ее по щекам. Буря посильнее этой бушевала внутри. Руа не могла пойти в храм Ексшира. Она не хотела больше видеть этих красных ведьм. В сознании промелькнула картина: безмятежное лицо Бабы Морганны, а вокруг летят брызги крови. Баба Аиру была такой же. Неужели все Верховные жрицы улыбаются перед лицом смерти? Руки и ноги Руа дрожали, волоски на шее встали дыбом – будто она до сих пор ожидала удара меча.
Баба Морганна и пальцем не пошевелила, чтобы спасти ее во время битвы при Друнехане. Но не из-за этих ужасных воспоминаний она боялась возвращаться в Ексшир. А из-за страха, что красные ведьмы увидят эту зияющую дыру в ней, боль и ужас, что все еще сжирали Руа изнутри. Для них она всегда была неудачницей. Якобы не прилагала достаточно усилилий, чтобы победить эту тьму внутри. И ведьмы считали это недостатком, как будто одна лишь решимость могла заглушить боль. Но чем сильнее Руа пыталась отрицать существование этой дыры в своей душе, тем шире она становилась. А сама Руа балансировала на краю пропасти, каждый день просыпаясь с мыслью: наступит ли тот день, когда она окончательно погрузится во тьму?
Сквозь вихрь ледяного ветра до нее донесся голос Ренвика:
– Не сходи с тропы!
Руа прищурилась от яркого света, продолжая шагать по щиколотку в снегу вдоль тропы. Орлы-близнецы шли в мрачном молчании: удрученные лица, снег, налипший на одежду. От стражников веяло таким холодом, что от него мерзли даже ледяные скалы. Они проделали весь этот путь напрасно.
– Край вон там, – предупредил Ренвик, указывая на сугробы. – Остальное – просто снежная пыль и лед. Пропасть ближе, чем кажется.
– Я в порядке, – прошипела Руа, от ледяного воздуха у нее опять заныли зубы.
Ренвик протопал к ней, бормоча проклятия, и, оказавшись рядом, прорычал:
– Хватит шататься по краю обрыва.
– Теперь ты будешь указывать, куда мне идти? – Руа насупилась и попыталась пройти мимо Ренвика по дуге, еще ближе к краю, но он вновь оказался перед ней.
Ренвик мог бы схватить ее и притянуть к себе, но не сделал этого. Он просто стоял и хмурился.
– Я знаю, ты злишься из-за книги, но мы разберемся с этим позже. А сейчас, пожалуйста, пока мое сердце не остановилось от ужаса, возвращайся на тропу. – Голос короля был глубоким и хриплым.
Руа сузила глаза и посмотрела на него.
– Я тебе не слуга, Ведьмоубийца.
Его лицо дернулось, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут в холодном воздухе раздался треск.
Прежде чем Руа поняла, что происходит, земля провалилась под ногами. Огромные, полные страха глаза – последнее, что она увидела перед падением. Грохот движущегося снега и треск льда были оглушительными. Бри выкрикнула ее имя, когда мощная лавина забрала Руа с собой.
Каждый раз, когда ей казалось, что падение закончилось,
Рев в ушах внезапно утих, оставив после себя звенящую тишину. Руа не была уверена, движется она еще или нет. После того как стихия швыряла ее, словно тряпичную куклу, перед глазами стояла белая пелена. И Руа не представляла, в какую сторону нужно ползти, чтобы выбраться. Снег гасил все ощущения и звуки, и она не знала, ранена или нет. Даже если все конечности были сломаны – она не могла понять. Но несмотря на то, что ее погребло под снегом, Руа все еще могла видеть, так что она поняла, что наверняка близко к поверхности. От частого дыхания капля крови упала с ее носа в сторону. Значит, там низ. Руа наугад подняла руку вверх и попыталась оттолкнуться и приподняться. Снег скользил под одеждой, напитавшийся водой иней таял на ее исцарапанной коже.
Наконец Руа, задыхаясь, вынырнула на поверхность. Солнечный свет упал ей на лицо, и она принялась осматривать повреждения. Она была в лесу. Над ней пронзительно закричал ястреб – Эхирис. Птица покружила, и Руа махнула ей рукой, чтобы та могла полететь и сообщить Тадору, что она жива.
Взглянув в сторону ледяных утесов на хребте, она едва смогла разглядеть черные точки на тропе. Высоко же летела. Руа крикнула этим точкам на горизонте, но крик унес ветер. Да и они, скорее всего, не могли ее видеть. Весь ледник раскололся на две части. Путь в Рэвенпорт теперь был закрыт, и синим ведьмам придется искать другой выход из своей крепости.
Поднявшись на ноги, Руа прищурилась и вновь поглядела на точки наверху. Их было только три.
Вот черт.
Ренвик упал вместе с ней.
У Руа перехватило дыхание, и она принялась нервно осматриваться кругом. Грязный снег был усеян палками, сосновыми иглами и камнями, но больше ничего не было. Сердцебиение колотилось в ушах.
Нет, нет, нет.
Она промерзла и не представляла, в какую сторону идти. Руа выписывала дикие зигзаги и с нарастающей паникой искала темно-синюю мантию и пепельно-русые волосы. В голове проносились ужасные видения: Ренвик, которого проткнуло сосновой веткой или которому свернула шею лавина. К горлу подступила тошнота, а руки затряслись.
Эхирис приземлилась на сук неподалеку и закричала. Птица раздраженно захлопала крыльями, привлекая внимание Руа, – казалось, ястреб пыталась что-то сказать ей.
Руа бросилась к большой сосне и заметила его: треугольник синей шерсти, выглядывающий из-под снега. В груди у нее защемило, легкие словно прижало к ребрам, и Руа упала на колени. Она вцепилась ногтями в снег и принялась царапать его ожесточеннее любой сурааш. Сначала выкопала остальной плащ, затем бледно-голубую руку. Проклиная все на свете, Руа потерла кончики пальцев и зачерпнула очередную пригоршню снега. В ярости, она застонала и наконец добралась до плеча Ренвика. Потянула за него и вытащила его безвольное тело.