Клинок ведьм
Шрифт:
– Что? – Руа прищурилась.
– У нас принято петь тебе перед тем, как ты съешь торт, – ответил он.
Руа посмотрела на людей, наблюдавших за ней, и пробормотала:
– Я должна съесть весь этот торт?
Он усмехнулся.
– Нет, просто мы поем, а ты загадываешь желание, задувая свечи. А потом уже все едят торт. – Ренвик разглядывал ее лицо, и наконец его голос смягчился. – Разве в селениях ведьм не праздновали дни рождения?
– Не смей меня жалеть, – прорычала Руа.
– А я и не жалею. – У Ренвика на щеках вновь появились ямочки. – Это ужасно, когда тебе поют. Я всегда не знаю, куда смотреть.
Руа
Вздрогнув, Руа повернулась и уставилась на них. Все пели песню на ифике – о добрых пожеланиях и… светоче жизни в снегу? Бессмыслица какая. Руа привыкла к молебнам ведьм на мхенбике: одна торжественная молитва о защите еще на год, а потом она задувала свечу. Но здесь… столько глаз следило за ней. Щеки и носы присутствующих порозовели от холода, они пели и чересчур широко улыбались. У Руа было чувство, будто кожу дерут жесткой мочалкой. Она посмотрела на Ренвика, стоявшего рядом. Его глаза озорно блестели, словно он прекрасно знал, как ей неловко, но все равно пел своим красивым, ровным баритоном.
Пение внезапно смолкло, и все уставились на Руа в напряженном молчании. Она должна была что-то сказать?
– Загадай желание, – пробормотал Ренвик и кивнул на торт.
Руа уставилась на девятнадцать свечей, пылающих перед ней. Чувствуя тяжесть множества взглядов, она загадала первое желание, которое пришло в голову. Толпа одобрительно загудела. Ох если бы они только знали, что она загадала.
Наблюдая за тем, как маленькие струйки дыма устремляются в небо, Руа почувствовала стыд за то, что пожелала. Она могла бы загадать здоровья, мира или процветания для своего родного королевства… Но вместо это пожелала голову Валорна и его ужасной смерти от ее руки.
Торт унесли, чтобы разрезать для гостей. Ренвик остался рядом с ней и держал в руках подарок.
– Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты здесь, – произнес он и оглянулся на кучу подарков. – За помощь моему народу.
– Я здесь, чтобы контролировать тебя и твой народ, а не для того, чтобы помогать тебе, – ощетинилась Руа. Ренвик в ответ только вздернул подбородок – сегодня он, похоже, не собирался с ней спорить.
– С Днем рождения. – Он протянул ей небольшой прямоугольный сверток из голубой ткани, перевязанный аккуратным бантом. Как только пальцы коснулись его, Руа поняла, что это книга.
Она развязала бант, развернула ткань и почувствовала на себе пристальный взгляд Ренвика. Руа рассмотрела обложку, и у нее перехватило дыхание. Она узнала золотые надписи, грубую серую ткань, герб Высокой Горы на обложке и, конечно, название: «Энциклопедиер дуб Ексшир».
Она выглядела точно так же, как одна из энциклопедий, с которыми Руа выросла, но была о другом – не о замках или животных, а о столице королевства Высокой Горы. Руа пролистала первые страницы. Они были написаны на ексшири, языке народа Высоких гор. По этим энциклопедиям Руа научилась читать на нем, хотя редко пыталась говорить.
– Как ты нашел ее? – прошептала она, перелистывая страницы.
Внутри были изящно выведенные чернилами описания и иллюстрации. Рисунки и пометки заполняли страницы до краев: карты городов, обычаи, праздники, даже маленькие истории об особых событиях. Она разглядывала
– Она была в пыльном ящике с книгами, привезенными из Мурренейра.
Горячее дыхание Ренвика щекотало ей щеку, когда он наклонился, чтобы заглянуть в книгу.
– Хм. Не думаю, что она бы сохранилась во дворце твоего отца, – прошептала Руа. Все еще ошеломленная, она благоговейно перелистывала страницы.
– Твои родители заказали печать новых экземпляров в честь твоего рождения. Смотри. – Ренвик осторожно взял подарок, пролистал книгу до середины и вернул ее Руа.
На нее смотрели шесть пар глаз: двое взрослых на роскошных тронах с коронами на головах и четверо детей. Она вспомнила, что видела эти короны во дворце в Друнехане, рядом с Бессмертным клинком. Королева, ее мать, была так похожа на Реми. Даже на простом рисунке это было видно: одинаковые лица, одинаковые вьющиеся темные волосы. У мужчины-фейри были темная борода и жесткие волнистые волосы, как у Руа. Под каждым из детей были написаны имена: Раффиел, Ривитус, Ремини и Руадора.
Она провела пальцами по лицу Раффиела. Он почти не изменился: широкоплечий, с очаровательной улыбкой, даже в детстве был отражением того воинственного принца, которым станет. Годовалая Ремини сидела рядом с ним, держа старшего брата за руку. Но взгляд Руа остановился на маленьком мальчике в очках, стоявшем рядом с матерью. Ривитусу было семь, он единственный погиб во время осады Ексшира. Пальцы Руа замерли. Да, она правда была похожа на него: у обоих были большие глаза, более округлые, чем у их брата и сестры. Волосы были волнистыми, не такими кудрявыми, как у матери, у них были одинаковые носы-пуговки и овальные лица. Все говорили, что они похожи на отца, но его борода и корона мешали Руа разглядеть это сходство. Затем она перевела взгляд на сверток в руках матери. Ее душу разрывало на части – казалось, что если она сможет сосредоточиться на этом ощущении, удастся вспомнить, как ее обнимала мать. Они все здесь казались такими счастливыми. Пусть и недолго, но она была любима.
Руа закрыла книгу и сглотнула. Так много людей наблюдало за ней. Заставив конечности перестать трястись, она заметила двух пожилых фейри, разговаривающих вдалеке. Они смеялись и ели торт. Те же люди, которые раньше насмехались над ней и называли «девчонкой», теперь веселились на ее празднике. Все от нее чего-то хотели. Она подумала о тех юных, подающих надежды ведьме и ведьмаках и их картинах. Она не хотела, чтобы кто-то из них в ней нуждался.
Она посмотрела на Ренвика.
– Спасибо. Но я бы хотела уйти.
Ренвик вытаращил глаза, эти его чертовы желваки вновь появились под скулами. Она знала, что он поражен, хотя усилием воли заставил тело замереть.
– Если я обидел тебя…
– Нет. – Руа погладила рукав его кителя, так похожего на ее собственное платье. Ренвик уставился вниз: ее рука лежала на его.
– Это… – Она подняла книгу и обвела рукой празднество. – Спасибо, что устроил все это для меня.
– Я подумал, что ты захочешь настоящую вечеринку. Это ведь твой девятнадцатый день рождения и все такое. – Ренвик положил теплую ладонь поверх ее, и сердце Руа подпрыгнуло в горле. Такой незначительный жест, но на ее коже прикосновение горело, словно клеймо.