Клитемнестра

Казати Костанца

– Нам нужно до заката забрать хитон матери. Давай быстрее! – говорит она, выскакивая из мрака узкой улочки на светлую площадь. Близится конец лета, но солнце всё еще светит беспощадно и ослепительно. Клитемнестра встает как вкопанная, и Елена с разбега налетает на нее.

– Да ладно тебе, – говорит она. – Ты хочешь вернуться, чтобы увидеться с Танталом.

Она берет сестру за руку и ведет по площади, останавливаясь перед лавкой духов, чтобы взглянуть на фруктовые деревья и ароматные травы, высаженные во внутреннем дворике. Клитемнестра подталкивает ее, они идут

мимо лавок красильщиков, с вывешенными у дверей ягнячьими шкурами, к небольшой лавочке в самом углу, где продают ткани, – это владения прядильщиц и ткачих. Помещение внутри просторное, хорошо организованное, женщины трудятся над сырым льном и шерстью.

– Мы пришли за новым хитоном Леды, – громко и отчетливо произносит Клитемнестра.

Черноволосая светлокожая женщина откладывает свою работу и выходит вперед.

– Добро пожаловать, царевны, – говорит она и ведет их в дальний конец лавки, где за высокими ткацкими станками сидят женщины постарше. – Подождите здесь, – говорит она и исчезает за занавеской.

– Когда Тантал уедет? – спрашивает Елена. – Гости никогда не задерживаются так долго.

– Быть может, он и не уедет.

Женщины позади них перешептываются. Клитемнестра оборачивается, чтобы разобрать их слова, но те тут же замолкают и возвращаются к работе. Елена заливается краской, потупив взгляд.

– Что они сказали? – спрашивает Клитемнестра.

– Неважно, – шепчет Елена, и прежде чем Клитемнестра успевает допытаться, возвращается женщина с багряным хитоном в руках.

Клитемнестра забирает его и обращается к сестре:

– Пойдем. Нам нужно возвращаться.

Елена бормочет что-то в ответ, и как только она заговаривает, женщины снова начинают шептаться. Они спешно выходят из магазина, провожаемые взглядами ткачих.

На площади Елена обгоняет Клитемнестру и идет впереди. Сестру явно что-то тревожит, и Клитемнестра решает оставить ее в покое. Ей не терпится оставить хитон у дверей дворца и побежать к конюшням.

– Ты и правда не услышала, что они сказали? – вдруг спрашивает Елена. Она всё еще идет впереди, и Клитемнестре не видно ее лица.

– Нет.

– Те женщины назвали меня терас. – В ее устах это слово режет, как нож. Оно означает «знамение» или «чудо», как радуга, появляющаяся над тучами, а еще «чудовище», как горгона – существо со змеями вместо волос. – В гимнасии тоже так говорят.

Клитемнестра злится.

– Почему? С чего им так говорить?

Елена оборачивается. Ее щеки пылают, а глаза полны слез. Клитемнестре больно видеть на лице сестры такую печаль.

– Они думают, что Тиндарей мне не отец. Что я родилась после того, как Зевс силой овладел Ледой. Они в это верят, но не говорят мне этого в лицо.

Клитемнестра делает глубокий вдох.

– Давай вернемся в лавку. – Ее брат прав: некоторым нужно преподать урок.

– Я думала, ты спешишь увидеть Тантала, – отвечает Елена, голос ее полон горечи.

Она разворачивается и устремляется по мощеной улице обратно ко дворцу. Клитемнестра остается стоять посреди площади под слепящим солнцем, сжимая

в руках материнский хитон. Как бы ей хотелось, чтобы этот свет опалил ее, чтобы Елена увидела, как ей больно.

В полупустых конюшнях Тантал кормит бурого жеребца. Клитемнестра подходит к нему медленно, словно и не носилась весь день сломя голову. Завидев ее, он дает коню последнюю охапку сена и поворачивается к ней.

– Я слышал, тебя недавно ранили в состязании, – говорит он.

– Ничего страшного. Подвернула лодыжку.

У него ярко-голубые глаза, похожие на самоцветы, каждый раз преломляющие свет под новым углом, но они кажутся спокойными, как прозрачно-чистая вода у речного берега: не глубокая, не внушающая страха.

– Ты сражаешься? – спрашивает она.

– Да, но не так, как вы. Мы используем оружие.

– А как быть, если на тебя нападают, а при тебе нет оружия?

Тантал смеется.

– Рядом есть стража.

– Сейчас стражи нет.

Он с улыбкой разводит руками:

– Сразись со мной, если хочешь. Тогда посмотрим, заслужили ли мы, варвары, имя, которое вы нам дали. – В его голосе нет ни злости, ни пренебрежения. – Но, боюсь, что не подхожу тебе в соперники.

Она удивлена. Она не знает ни одного мужчину, который сказал бы такие слова.

– Может, тогда нам стоит сразиться с оружием?

Тантал делает шаг вперед, второй, третий.

– О, я уверен, что и в таком случае ты окажешься сильнее. Я слышал, ты всегда сражаешься только ради победы.

– А ты нет?

Теперь он стоит совсем близко, ей видны мелкие морщинки вокруг его глаз.

– Мне никогда не приходилось сражаться, чтобы что-то получить. В этом мое проклятье и моя слабость.

И снова удивление. Знакомые Клитемнестре мужи не говорят о своих слабостях. Она обдумывает его слова. Подобную жизнь сложно себе представить.

– Но я вижу, что с тобой всё должно быть иначе, – добавляет Тантал. – Так что я буду пытаться снова и снова, если ты мне позволишь.

– А если нет?

– Тогда я вернусь обратно в Меонию и узнаю, как мучительно жить, не имея того, чего желаешь.

– Это пойдет тебе на пользу.

– Я так не думаю.

Клитемнестра отклоняется назад, хотя ей очень хочется коснуться его лица. Она хочет пальцами ощутить его гладкую кожу, прижаться к нему всем телом. Но всё хорошее должно настояться, и она оставляет его ни с чем.

Они начинают каждый день ходить вместе к реке. Идут в гаснущем свете дня, когда земля под ногами еще хранит тепло. Пока они сидят, болтая ногами в воде, а камыш щекочет им спины, Тантал рассказывает истории о людях, которых он встречал, о землях, где бывал, о богах, которым поклонялся, и о мифах, которые любил. Он рассказывает ей о хеттах с их военными колесницами и богами гроз и бурь. Описывает Крит, его величественный дворец, где каждая стена изукрашена роскошными цветами и узорами, согретыми солнцем. Он рассказывает о первом правителе Меонии и его гордой дочери Ниобе, чьих семерых сыновей и дочерей убила Артемида.