Клоака. Станция потери
Шрифт:
— Решай быстрее. Я отведу тебя к брату, а ты поможешь мне… Мне и тем, кто был с нами в поезде, выбраться отсюда.
— С чего… С чего ты решила, что я знаю, где выход?..
— А иначе как ты собирался?..
Договорить мне не дают проснувшиеся от спячки червяки в груди. За нашим разговором я не замечаю, как выстрелы в лагере стихли. Красное освещение только добавляло напряжения в сложившуюся ситуацию. Других людей рядом с нами нет, будто…
Все вымерли.
— Эй… Скажи мне, что ты не один пришел, — шепчу я, прислушиваясь и освещая территорию
Возможно, делать этого не стоит. Мало ли что может прибежать на свет моего фонарика… Но ничего не видеть еще хуже. Уж лучше посмотреть в морду монстра, который впоследствии утащит меня куда-нибудь, чем вскрикнуть от неожиданного «удара» и просто исчезнуть.
— Один, — отвечает Тихоня, больше не направляя на меня пистолет.
Неужели до него только сейчас дошло?
— Тогда по кому стреляли душегубы?..
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Да в этом месте можно снимать фильм о звуках природы… Чего я только не слышала за последние…два дня? День?..
— Не против, если мы сократим дистанцию между нами? — спрашиваю я у Тихони, делая шаг к нему навстречу.
— Не против, — говорит он, так же приблизившись ко мне.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Странный звук. То ли цыканье, то ли стрекот.
Мы с Тихоней стали спина к спине.
— Знаешь, что может издавать такие звуки?
— Нет. А ты?
— Мне-то откуда знать? Я здесь от силы сутки.
— М-можно подумать, я здесь не п-первый раз.
Некстати подумалось о том, что Тихоня — заика. В моей университетской группе есть девчонка, которая при любом волнении начинала заикаться. В обычное время она самая обычная девушка… Прозвучало, как описание главной героини из какого-нибудь мультика про волшебниц и защитниц Земли. Никогда не любила такие сюжеты… В общем, при нормальных обстоятельствах она разговаривала как все мы: без заикания, задыхания и красных пятен по всему лицу. Но стоило ей начать отвечать преподавателю тему, которую она плохо знала, или рассказывать ответы на вопросы билетов, все…
Без логопеда ее было не разобрать.
Тихоня, признаться, держался лучше, но ненамного…
— П-посвети туда, — говорит он, направляя мою руку в нужную сторону.
И мимо нас тут же что-то проскальзывает. От испуга я роняю телефон, а Тихоня нажимает на курок и раздается выстрел.
— Я п-попал?..
— В-вряд ли…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Вот же…
Я слышу, как Тихоня нервно сглатывает. Звук глотка получается таким громким, что в любое другое время я бы обязательно этому возмутилась. В мыслях, конечно же. Но сейчас… Позади нас что-то есть. Оно стоит совсем близко, и я ощущаю холод, исходящий от чужого тела.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
«Я здесь.
Чертова фантазия…
Мы с Тихоней одновременно оборачиваемся. Я через левое плечо, он через правое.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Черт. Черт. Черт.
Это не человек… Что-то похожее, но человек…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Что-то мерзкое… И неправильное.
Вот надо было телефону упасть именно камерой вверх… Из-за этого свет от вспышки рассеивается в жуткой форме, оттеняя то, чего лучше бы было вообще не видеть.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Коленки начинают дрожать, стоит только этому существу приблизиться к нам вплотную. Оно обнюхивает нас. Трется своей склизкой щекой о мою щеку и я из последних сил давлю в рвущийся из горла крик и рвотный позыв. Какая же мерзость… Эта холодная слизь остается на мне и мне кажется, что запах протухших яиц насквозь окутывает меня с ног до головы.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Не могу пошевелиться… Тело не слушается. Это из-за страха? Такого же, как тогда в поезде?.. Мне еле как удается скосить взгляд в сторону Тихони. Он тоже боится. Не меньше меня. Его всего буквально трясет от страха.
— П-пистолет, — шепчу я, надеясь, что Тихоня меня услышит. — В-выстрели…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Не знаю, услышал он меня или нет, но существо услышало точно.
Приблизившись ко мне, оно вновь стало меня обнюхивать, больше внимания уделяя шее. У него холодная, мокрая кожа. Вниз по моей шее бежит какая-то жидкость. От запаха сероводорода режет глаза, в горле появляется большой комок горечи.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
А от того, что происходит дальше, мне хочется взвыть. По-настоящему, в голос и со слезами.
— П-пожалуйста, пристрели е-его, — прошу я Тихоню, когда существо сжимает меня в объятиях.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
— Прошу…
Оно пытается меня раздавить. Вся одежда пропитывается слизью, и если я выживу, то никогда не смогу отмыться от этой вони.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Голова начинает кружиться, я зажмуриваюсь, не в силах больше держать глаза открытыми.
— Кто-нибудь…
Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Сквозь закрытые веки я…ощущаю, что свет вернулся. Существо отпускает меня. Чуть приоткрыв глаза я вижу, что оно пытается сбежать, но… У него не получается.
Я вновь зажмуриваюсь, боясь ослепнуть, и нащупываю рукав парки Тихони. Сжав пальцами жесткую ткань, я чувствую некое спокойствие. Оставаться одной в темноте страшно. Но быть одной, зная, что вокруг тебя кто-то есть, но не иметь возможности увидеть их… Еще страшнее.
Тихоня на мое движение отзывается, сжав мою ладонь в своей.