Клочья тьмы на игле времени
Шрифт:
Внезапно желтый свет ударил в привыкшие к ночи глаза. Но гость не зажмурился. Он встал на ноги, коснулся переносицы, легко надавил на веки, и глаза его сразу привыкли к свету.
– Аннаэль, Сахиэль, - шепнул ему на ухо кто-то.
– Амабиэль, Абалидот, - ответил он и склонил голову.
Стоял он перед высеченным в скале пилоном. Над входом - изображение крылатого шара с двумя уреями по бокам.
– Что означает эта эмблема?
– спросил голос.
– Образ мира, витающего в пространстве, -
– А змеи?
– Две змеи - две смерти. Кто выдаст великую тайну, умрет дважды: телом и духом.
– Пройди, - сказал голос.
Он вошел в темную, сужающуюся к потолку щель и проследовал мимо зажженных светильников. Боги Египта отрешенно глядели на него со стен. Двойные царские кадуцеи. Сложенные руки на груди. Зажатые в них знаки могущества и власти. Вечные, застывшие в полуулыбке глаза.
Кончился узкий зал богов. Он остановился перед вырезанной в стене Изидой. К глазам ее был подведен тихий подземный ключ. Частыми слезинками сочились из них струйки и стекали в переполненную чашу согнутых ладоней ее.
– Что есть слеза Изиды?
– Источник жизни. Каждый разлив рождается из единой слезы ее.
Он коснулся перстами переполненной истекающей чаши и прижал их, мокрые, к вискам.
– Ашторет. Иштар, - тихо прошептал он.
Источник иссяк. Глаза богини перестали изливать влагу. Тело ее раздвинулось, и гость боком прошел в образовавшуюся щель. В небольшом, ярко освещенном зале увидел он улыбающегося Тота из черного базальта и со зрачками из желтого янтаря. Но был мудрейший посланец богов не ибисоголовый, а в человеческом воплощении, с двойной короной на голове. В полуоткрытых каменных губах его чернело отверстие. Такое же виднелось и в левом ухе.
Гость прижался щекой к подбородку бога и различил смутный шепот его.
– Кто есть не знающие отдыха?
– Планеты, - шепнул он в огромное каменное ухо.
– Хор-сет, Хор-ка, Шебек, - и опять приник ухом к холодным устам.
– Что есть земля?
– Такая же планета, - одним дыханием ответил он.
– Кто есть Тем?
– Вселенная, Оболочка всего.
– Что есть высшее чудо во вселенной?
– Хор-ка, имеющий не только подвластные звезды, но и кольцо, которое иногда исчезает. Он обходит небо за тридцать лет.
Он поклонился, прижав сложенные ладони к подбородку, и тихо попятился. Бог провожал его застывшей улыбкой. Но когда он повернулся, перед ним стояли жрецы. Было их трое, бритоголовых и загорелых, с золотыми пятнистыми шкурками на плечах. Стоявший посредине высокий аскет выступил вперед и приветствовал гостя секретным знаком посвященных.
– Ты владеешь величайшими тайнами, и мы приветствуем тебя, о мудрый, в наших храмах.
Гость поклонился и протянул жрецу блестящий талисман, падучей звездой сверкнувший в огне светильников.
– Вот знак,
– сказал он, не отводя взгляда от застывших зрачков жреца, от широкого белого шрама на загорелом лбу.
Тот отступил назад, не коснувшись сверкающего пантакля.
– Пойдем с нами, - пригласил он гостя широким взмахом руки.
– Подкрепи свои силы перед беседой после столь трудного пути.
Они прошли в трапезную, где их ожидали циновки, сплетенные из высушенных душистых трав.
Нопри представил гостю своих спутников.
– Мернепта!
– указал он на маленького смуглого жреца.
– Жрец Амона, Правитель Дома войны (Военный министр).
Гость сразу распознал в Мернепте потомка гиксосов - ассимилировавшихся завоевателей Египта.
– Тогда ты - Яхмос, верховный жрец Сетха!
– повернулся гость к полному, но удивительно подвижному человеку с добрыми, о чем-то скорбящими глазами.
– Мудрость твоя велика, - вздохнул Яхмос.
Младшие жрецы принесли блюда с яствами.
Гость ополоснул руки в чаше с розовой водой и устремил отрешенный в молитве взгляд на восточный светильник.
Яхмос достал из серебряной коробочки золотую ложку, изображавшую лежащую женщину с вытянутыми вперед руками, и, подцепив маслянистый шарик кифи, бросил его в огонь. Влажный белый дым рванулся к каменным сводам. Затрещал огонь, и благовонные пары стали медленно распространяться по трапезной. Тонкие подвижные ноздри гостя сразу же распознали лучший в мире абидосский кифи, состоящий из хиосского вина, изюма, можжевеловых ягод, мирры, инжира и меда.
Откуда-то сверху послышались заунывные звуки бронзовых систров.
– Накормить голодного, напоить жаждущего, одеть нагого (Книга Мертвых, гл. CXXV)… - часто забормотал Нопри, глотая слюну.
Гость понял, что жрецы, ожидая его, сильно проголодались, и оценил это.
Подали жареный окорок газели, миски с вареной чечевицей, длинную маслянистую спаржу, редьку и лук. Потом принесли глиняные кувшины с издававшим кисловатый запах пенящимся пивом. Жрецы ели умеренно, не торопясь, ни единым мускулом не выдавая голода.
Гость взял себе немного спаржи и сушеных фиников. Больше ни к чему не притронулся. Запил все простой водой. Отметил, что из всех троих только Нопри не ел мяса.
Омыли руки в розовой воде. Молча дождались, пока младшие жрецы уберут остатки. Потом, когда музыка смолкла, Нопри спросил:
– Что хотят передать нам старшие братья наши - халдейские жрецы?
– Они послали меня склонить Высокий совет к миру с Ассирией.
– Они или царь Издрубал?
– ехидно усмехнулся Правитель Дома войны Мернепта.