Клокотала Украина (с иллюстрациями)
Шрифт:
Путь на Белую Церковь лежал через Гощу, но хотя Кисель ехал под охраной отряда королевских драгун и был при нем посольский пернач, он не решился заехать к себе в замок. Он видел только, что хлеб уже скошен и лежит в копнах, а пахолок, посланный в поместье, вернувшись, сказал, что войтом в местечке теперь портной Сидор. Собрал свой отряд, пошел в повстанцы и поп. Селян и мещан, которые не хотели к ним приставать, повстанцы пожгли.
— Похвалялись и вас, вельможный пане, убить, если заявитесь, — закончил пахолок.
Адам Кисель приказал ехать на Острог.
— В Остроге,
— Отряд Кривоноса, я слышал, пошел на Каменец?
— Ходил, пане сенатор, говорят, не добыл Каменца и злющий вернулся в Острог.
— Я в Острог не поеду! — снова зашипел Сельский.
— Пан Сельский думает, что Хмельницкий лучше.
— Я думаю, что оба они схизматы! — ощетинился Сельский.
— Прибавьте, вацьпане, меня третьим, — обиженным тоном сказал Кисель.
Сельский съежился и, отводя красные глазки, пробормотал:
— Пану сенатору мы доверяем.
— Благодарю! — сквозь зубы процедил Кисель.
— Говорил я, что не следует выезжать в понедельник, — подал голос Обухович, убогий и видом и разумом шляхтич, — вот уже и начинается. На Гощу нельзя, на Острог нельзя. А куда же? На тот свет? Дожила Польша...
Поедем в Острог, — сказал Кисель. — Еще лучше, что встретим Кривоноса. Правая рука Хмельницкого. Хмельницкий вызвал злого духа, а теперь не в силах загнать его назад. Если бы Кривонос пошел на наши условия, Хмельницкому ничего не оставалось бы, как только подписать. Но как раз Кривонос да, говорят, еще полковник Головацкий и толкают Хмельницкого на продолжение войны. Попробуем, панове, поговорить, но наперед знайте, что это простой казак, выкормыш Дикого поля!
Перед городскими воротами их встретил полковой есаул с казаками и вежливо, но твердо спросил:
— Кто будете и куда едете?
Адам Кисель, пытаясь выразить на своем круглом лице радость от встречи с казаками, показал есаулу грамоту и льстиво молвил:
— Как бог милует полковника, пана Кривоноса? Прошу передать ему мои добрые пожелания.
Но его сладкий голос не вызвал у есаула в ответ сладкой улыбки. Есаул все так же сдержанно сказал:
— Благодарю, пане сенатор, ваши пожелания передам, но пан полковник наказал, пока не дадите своих заложников, в город вас не впускать.
— То есть как — заложников? — растерялся Кисель. — Казаки не доверяют?
— Панам-ляхам, пане сенатор, — подсказал казак из есауловой команды.
— Но ведь я...
— Ихний!
— Панове казаки, — повысил голос есаул, и они замолчали. — Что должен я передать пану полковнику?
— Мы тоже будем требовать заложников. Если нас так будут встречать, не исключены эксцессы и похуже.
— Вы тоже получите от нас заложников на все время пребывания вашего на Украине.
— Панове послы, прошу ко мне в карету!
Есаул с казаками отъехал на несколько шагов, но совещание послов длилось недолго. Сенатор Кисель высунулся из окошка кареты и с деланным оживлением крикнул:
— Согласны, панове, присылайте своих заложников.
— Со мною сначала поедут ваши, вашмость, заложники, а когда прибудут наши, тогда вам можно будет остановиться в предместье.
— Но
На этот раз послы только сунули головы в окошки, и Кисель сразу же заявил:
— Хорошо. Ради такой приятной встречи мы решили не придерживаться дипломатического этикета. С вами поедет десять шляхтичей. У вас, к сожалению, дворян нет, в таком случае просим прислать в заложники именитых казаков!
Когда казаки с заложниками отъехали. Адам Кисель, успевший уже взвесить все обстоятельства, сказал взволнованно:
— Мне это не нравится, панове.
— Однако есаул хотя и не дворянин, а вел себя вполне учтиво, — удивленно сказал Обухович.
— Панове, — вдруг крикнул Сельский, замигав своими глазками, — вы поторопились послать заложников! Если Кривонос испугался наших трех десятков драгун, значит, у него здесь казаков еще меньше. Ведь мы могли бы его захватить живьем! Или так, может быть, удобнее для пана Киселя? — уже ехидно закончил он. — Но...
— Но, — бесцеремонно перебил его Кисель, — пан Сельский забыл, для чего он сюда послан. А если вам охота воевать, надо было в войско ехать.
Сельский искал любого повода, чтобы не идти в войско, а потому съежился, как побитый пес, и умолк.
Тот же есаул привел своих заложников и разрешил открыть ворота. Кисель нетерпеливо поглядывал в окошко кареты: он все еще надеялся, что послов радушно встретит Кривонос со своими старшинами, но ни Кривоноса, ни его старшин не было, а вместо этого он увидел на улицах множество казаков.
— Вот тебе и «меньше», пане Сельский! — со злостью произнес он, хотя Сельский и не мог его услышать, так как ехал с остальными дворянами сзади в рыдване.
Обухович был прав, когда говорил, что они в несчастливый день выехали из Варшавы. То, что произошло этой ночью, могло стоить жизни не только трем драгунам, но и всему посольству. Накануне вечером Кисель послал к Кривоносу своего секретаря нанести от его имени визит, а главная цель тут была — намекнуть Кривоносу, что пан Кисель может принять его еще сегодня. Но секретаря принял не Кривонос, а полковой есаул. Он учтиво поблагодарил пана секретаря за приветствие и тоже дал понять, что у пана полковника не будет свободного времени, чтобы лично принять послов. Этого Кисель уж никак не ожидал. В сердцах он даже пригрозил отправить обратно посла Сельского, который начал вопить, что зарубит презренного хлопа, и потом не мог уснуть до поздней ночи. А когда пропели уже третьи петухи, Кисель вдруг услышал стрельбу. Вслед за тем в комнату вбежал стоявший на часах драгун.
— Пане сенатор, наши! — закричал он, захлебываясь от радости.
— Пан с ума сошел! — вскочил Кисель. — Какие наши?
— Ну, то есть польское войско, ваша милость. Приступом берут ворота. Прикажите нам отсюда ударить!
— Приказываю всех собрать сюда!
— Но они уже сами...
Стрельба усиливалась. В городе казаки уже все были на ногах. Группы казаков одна за другой вскачь неслись к воротам. Вдруг один отряд остановился перед домом, занятым послами. Сотник крикнул:
— Всех арестовать! Нам о посольстве толкуют, а сами приводят войско!