Клуб для избранных
Шрифт:
Лесли, Джоанна и Бетти решили предпринять именно такую прогулку. Беззаботное щебетание девушек то и дело прерывалось еще более беззаботным смехом, пением, танцами. Они были счастливы. Жизнь представлялась им одним сплошным праздником.
Обычно такое веселье охватывало девочек там, где их никто не мог увидеть, на вечеринке или на пляже. Но в этот августовский день безудержная радость привела их на центральную площадь. На зависть прохожим, они пели и пританцовывали вокруг сверкающего огнями фонтана.
Завершив, очередной пируэт, Лесли с размаху налетела
Перед ней стоял Джеймс, обнимая за плечи девушку — точнее, женщину. Прелестная незнакомка была одета в роскошное платье. Она буквально висела на своем спутнике, глядя на Лесли и ее подружек с нескрываемым удивлением.
— Джеймс! — ахнула Лесли.
— Лесли, — сдержанно отозвался тот, делая тщетную попытку высвободиться из объятий девицы. — Познакомься, это Черил. Черил, это мои одноклассницы — Лесли, Джоанна, Бетти...
Недавние школьницы с любопытством смотрели на Джеймса. Он буквально преобразился — старые джинсы и поношенную ковбойку сменили слаксы и спортивная рубашка, а присутствие Черил, совсем взрослой женщины, придавало молодому человеку дополнительный шарм.
Лесли потеряла дар речи. Ее лицо, порозовевшее от «упражнений» на свежем воздухе, теперь стало красным по другим причинам. Одну назвать было легко: смущение. Но не только. Лесли находилась во власти какого-то нового, незнакомого чувства, которое она сама затруднилась бы определить.
— Разве ты не работаешь на лесозаготовках? — неожиданно выпалила она. «Зачем я это спросила? Потому что хочу, чтобы она знала, что мы с Джеймсом давно знакомы. Что его жизнь для меня не тайна. Что он мой...» Пожалуй, теперь понятно, какое именно чувство ее охватило.
— Работаю. Но сегодня у меня выходной.
И он приехал в город, чтобы провести этот выходной с Черил.
— Понятно. Рада была повидаться с тобой, Джеймс. Рада была познакомиться, Черил, — светским тоном промолвила Лесли. Ей хотелось только одного — поскорее убраться отсюда.
— До свидания, Лесли.
Новое чувство не давало ей покоя два дня, заставляя мучиться и страдать. В конце концов она решила, что избавиться от него можно, только написав Джеймсу письмо.
«Дорогой Джеймс!
Наконец-то я поняла, что со мной. Я ревную тебя к Черил. Я завидую ей, потому что она твоя подружка.
Я всегда хотела быть твоей девушкой. Мне казалось, что ты остановишь на мне свой выбор, когда решишь, что время для этого настало. Глупо, да? Смешно? Ну ничего, смейся надо мной. Все равно я должна высказаться.
Раз уж я зашла так далеко и поскольку мы все равно больше не увидимся, я скажу все. Я считаю, что ты прекрасный человек (да ты и сам это знаешь). Такой талантливый, такой чуткий. Мне было так хорошо с тобой (если бы ты знал, как я завидую Черил!).
Я хотела бы... Я много чего хотела бы... Но ограничусь тем, что пожелаю тебе счастья.
Всегда
Лесли».
Письмо она отослала на адрес лесозаготовительной конторы, не перечитывая, — она боялась, что тогда вообще его не отправит.
Ей хотелось, чтобы Джеймс понял, что чувства, которые она к нему испытывает, не вымышленные, а реальные. И не важно, если ее признание останется без ответа. Никакого ответа и не требуется. Однако две недели, что прошли с момента, как она опустила письмо в ящик, и до того, как села в самолет, летевший в Бостон, Лесли провела в ожидании, вздрагивая от каждого звонка или стука в дверь. Но Джеймс ни разу не дал о себе знать — ни тогда, ни в последующие девять лет.
И вот сегодня секретарша лечебного отдела неожиданно сообщила Лесли, что ее просят связаться с мистером Джеймсом Стивенсоном.
Глава 18
Пока роскошный лимузин осторожно пробирался по улицам, запруженным пешеходами и транспортом, Росс Макмиллан украдкой наблюдал за Дженет. Ему не терпелось увидеть ее реакцию на будничный утренний Манхэттен.
Он ей наверняка понравится, размышлял Росс. Сам он обожал Нью-Йорк. Его сердце начинала биться быстрее, словно заряжаясь энергией и скоростью деятельного мегаполиса. Даже сегодня, в душный августовский день — если верить синоптикам, такой жары не было уже 50 лет, — Росс наслаждался тем, что он снова в Нью-Йорке.
Обычно в августе Макмиллан отдыхал. Это была естественная передышка между двумя театральными сезонами. Он уезжал на побережье, где вел ленивое, размеренное существование, набираясь сил для будущих битв.
Но этот год выдался необычным. Год «Джоанны». О передышке можно было только мечтать — слишком многое предстояло сделать.
Неделю назад в Сан-Франциско состоялось последнее в этом сезоне представление знаменитого мюзикла. Его название не сходило с афиш целых три месяца, каждый вечер собирая полный зал. Несмотря на то что многие заядлые театралы западного побережья еще не видели новинку, Росс объявил каникулы. Ему не терпелось показать свое детище на Бродвее.
Они с Дженет прибыли в Нью-Йорк накануне. Предполагалось, что новый мюзикл предстанет перед взором взыскательной публики в ноябре, а продюсерами постановки выступят Росс Макмиллан и Артур Уотс. Основная нагрузка ляжет на плечи Росса во время подготовительного этапа, то есть в ближайшие три недели, после чего он отбудет в Сан-Франциско, чтобы с головой окунуться в дела собственного театра.
За редким исключением, все члены труппы с энтузиазмом откликнулись на предложение перебраться в Нью-Йорк. Такая удача выпадает раз в жизни — появиться на прославленной бродвейской сцене, да еще в мюзикле, благосклонно встреченном критикой и по достоинству оцененном зрителями. Двое бедолаг, которым семейные обстоятельства не позволяли оставить Сан-Франциско, отчаянно завидовали товарищам и проклинали несправедливость судьбы.