Клуб любителей фантастики, 2014

Анисимов Андрей Юрьевич

— Вы с ума сошли! — выдавил из себя Войцеховский.

Пресман указал на фотографии.

— Факты, подтверждающие это, перед вами.

— Вы что же, — медленно проговорил Войцеховский, точно боясь произносить слова, которые должен произнести, — хотите сказать, что с той стороны нас атакуют такие же люди, как и мы?

— Более того, это, по всей видимости, мы и есть.

Войцеховский открыл рот.

— Так с кем же мы воевали всё это время? С собственными отражениями?

— Именно. С самими собой.

— Бред!

— Отнюдь. Я мог бы показать вам выкладки, которые мы успели сделать

на основе информации, полученной от «Ищейки». Всё сходится. Граница — это зеркало. За ней лежит точная копия нашей Вселенной.

Войцеховский опустился на стул, совершенно оглушённый этим открытием. Он ожидал услышать самые невероятные вещи о запредельной стороне, но такое!.. В другое время он решил бы, что его разыгрывают, но эти люди занимали слишком высокие посты и делали слишком важное дело, чтобы позволить себе подобное. Они говорили совершенно серьёзно.

— Так, подождите, — проговорил Войцеховский, собираясь с мыслями. — Если Граница — это зеркало, то противник обязан вести себя по всем правилам отражения. То есть, повторять наши действия. Каждую нашу атаку должна встречать контратака, каждый наш залп — встречный.

— Если б это было обычным зеркалом, то да. Но это не обычное зеркало. Если хотите, назовём его «кривым», не в плане геометрических характеристик, а иных… Временных, в первую очередь.

— Поясните, — потребовал Войцеховский.

— Извольте. Эта «кривизна» создаёт эффект задержки ответных действий. Мы сделали кое-какие наброски… В общем, существование такого образования, как Граница-зеркало, вполне поддаётся объяснению, если использовать за основу теорию…

— Подождите, — остановил его Войцеховский. — Хорошо. Задержка во времени. Но это всё равно должно быть повторением всех наших манёвров. Пускай даже с запозданием.

— «Кривизна», видимо, как-то влияет и на другие особенности «отражения», поэтому точного повторения не ждите. Но есть интересные факты, — Пресман открыл свою папку, достал из неё лист бумаги и протянул его Войцеховскому. — Эти данные мы успели собрать, пока шла окончательная дешифровка сообщения.

— Что это? — спросил Войцеховский, изучая бумагу. — Сводка?

— Да. Сводные данные за все пять лет боевых действий. Здесь всё, начиная от количества выстрелов с обеих сторон и кончая, разумеется, потерями. Сравните. Особенно показательны данные по потерям. На каждый уничтоженный корабль противника приходится наш, того же класса. Удивительно, что на это никто не обратил внимания раньше. Войцеховский выпустил из рук листок, и тот спокойно лёг поверх фотографий.

— Значит они — это мы.

— Или мы — это они.

Где-то далеко, на полигонах, зарокотал и стих реактивный двигатель. Войцеховский невольно поглядел на окно, за которым виднелись крыши корпусов Центра, в которых тысячи человек день и ночь были заняты тем, чтобы обойти в сумасшедшей технической гонке… самих себя. Теперь было понятно, почему ни одна из сторон не могла добиться преимущества: невозможно обогнать или победить собственное отражение. Они могли драться хоть тысячу лет, пока кто-то попросту не отступил бы назад. И сразу всё прекратилось бы: никто не полез бы через Границу, если с одной из сторон от неё были б отведены все боевые корабли. Война бы закончилась сама

собой.

Теперь стало ясно, почему они так и не обнаружили ни одного обломка уничтоженных вражеских кораблей. Оказывается, они постоянно находили их, но из-за одинаковости в конструкции кораблей и используемых материалов, принимали за остатки своих…

— Невозможно!..

— Факты, — лаконично ответил физик. — Факты говорят об обратном. Это реальность, фантастическая, но, тем не менее, реальность. Вы понимаете, что это означает? Конец войне, конец этой бойне. А в плане познания? Это открытие кардинально меняет наше представление о строении Вселенной… Войцеховский уже не слушал его. Уперев локти в заваленный бумагами стол и обхватив голову руками, он без конца твердил одно и то же, как заклинание:

— Господи, пять лет. Пять лет… пять лет… ПЯТЬ ЛЕТ!^ТМ

Александр Лобынцев

ЦВЕТЫ ДЛЯ ВЕЧНОСТИ

2'2014

Лёгкой вальяжной походкой, по-девчачьи покачивая бёдрами, Ксандер вошёл в «опочивальню». Ему нравилось это старинное почти забытое слово. Когда-то именно им он нарёк помещение, в котором сейчас находился. Отчего? Видимо, поэтическая натура Ксандера так захотела.

Холодная рука медленно опустилась на женскую грудь. Чуть подрагивающие пальцы, будто у подростка, который впервые пытается ласкать девушку, скользнули по шее. Ксандер с нежностью и лаской проводил подушечками по коже вверх и вниз. Словно преодолев робость, он резко наклонился над лежащей женщиной, вплотную приблизив губы к её лицу. Он попытался вдохнуть аромат возлюбленной. Аккуратно, будто боясь потревожить, он прильнул губами к щеке женщины. Продлившийся несколько секунд поцелуй растаял. Ксандер выпрямился и некоторое время молча стоял, разглядывая лежащую девушку.

— Всё хорошо, Марина, — растягивая слова, протянул он, — мы летим туда, куда ты мечтала…

Ксандер развернулся и бросил прощальный взгляд на возлюбленную. Лёгкая поступь шагов оборвалась у входной мембраны и тихим звоном некоторое время висела в воздухе.

На кухне первым делом Ксандер включил чайник и достал любимую кружку, напоминавшую о родном городе. Ложка цокнула о железное днище, заполняя его арабикой. Аккуратно сняв свистящий чайник с подставки, Ксандер заполнил кружку кипятком. Он всегда наливал воду до того уровня, что с внешней стороны соответствовал изображению головы орла, парящего над поверженным львом. Затем Ксандер взял блюдечко и прикрыл дымящийся напиток. Когда-то Марина учила его готовить «настоящий кофе», показывала, как правильно засыпать перемолотые зёрна в турку, рассказывала, сколько надо добавлять воды и как долго варить. Но эта процедура казалась Ксандеру слишком глупой. Он не чувствовал разницы между напитком, что готовил он, и тем, что делала Марина. Так стоило ли на все эти ненужные обряды тратить время?