Клуб Мертвых
Шрифт:
А Бискар, и они это понимали, был не настолько глуп, чтобы не догадаться, откуда шло направленное против него нападение, так что приятели чувствовали себя очень скверно и были совсем не прочь приобрести себе защитников на будущие времена.
Как бы то ни было и каковы бы ни были причины их поведения, Мюфлие и Кониглю превратились, как мы уже говорили, в отличных братьев милосердия.
Приказания Армана исполнялись с изумительной точностью.
Трудно было представить себе что-нибудь забавнее Мюфлие, старавшегося
Первой, или лучше сказать, второй реакцией Арчибальда, когда к нему вернулось сознание, была веселая улыбка при виде столь странных сиделок.
Мюфлие, прижав руку к сердцу, выражал свою неистощимую преданность. Арман в двух словах подтвердил эти уверения, перечислив уже оказанные ими услуги, так что Арчибальд охотно согласился принимать их помощь.
Он даже хотел расспросить их, но ему было строго запрещено произносить хотя бы слово, и Мюфлие ни за что не согласился бы нарушить это запрещение.
Вот почему мы встречаем Мюфлие, подающим питье маркизу Соммервилю.
Больной выздоравливал. Его сильная натура устояла против страшного потрясения. В это утро Мюфлие сиял от радости.
Он знал, что доктор сегодня хочет снять запрещение разговаривать с больным.
Арман приехал около девяти часов.
— Ну? Как ведет себя наш больной? — спросил он у Кониглю.
— Ему гораздо лучше!
— Ну, — сказал, смеясь, Арман, — вот вам на будущее готовая профессия!
Кониглю сделал жест, исполненный скромности, затем пропустил вперед Армана, который вошел в комнату Арчибальда.
Арман подошел к постели. Арчибальд протянул ему руку.
— Вы меня спасли! — сказал он.
Голос его был совершенно тверд. Очевидно, здоровье быстро возвращалось к нему.
— Друг мой, — продолжал он, обращаясь к Мюфлие, — оставь нас. Я позову тебя, когда ты мне понадобишься.
Поклонившись со своей врожденной непринужденностью, Мюфлие присоединился к Кониглю.
— А теперь, — сказал Арчибальд Арману, — я надеюсь, что вы положите конец ужасной пытке, которой вы меня подвергли, — молчанию, которое стало просто невыносимым!
— Погодите, — сказал Арман.
Он подошел к окну и отдернул шторы, чтобы впустить в комнату дневной свет, затем, вернувшись к постели, долго осматривал выздоравливающего.
— Обещаете ли вы мне, — спросил он, — говорить без волнения и сохранять полное спокойствие и хладнокровие?
— Я думаю, что у меня не хватит сил на то, чтобы выйти из себя, — отвечал, смеясь, Арчибальд.
— Поэтому и не следует злоупотреблять возвращающимися к вам силами. Только при этом условии я разрешаю вам говорить.
— Я прежде всего хочу задать вам несколько вопросов.
— Говорите.
— Сэр Лионель. Жив ли он?
Облако печали мелькнуло на лице Армана.
— Сэр Лионель жив, но,
— Что вы хотите этим сказать?
— Я не знаю, как вы спаслись от пожара в доме Бискара, я не знаю, что было с вами до тех пор, пока ваше тело очутилось в Сене, но в чем, к сожалению, я вполне убежден, это в том, что рассудок сэра Лионеля не устоял против этих потрясений…
— Сошел с ума? Сэр Лионель сошел с ума?
Арман утвердительно кивнул головой.
Арчибальд закрыл глаза руками. Наступило тяжелое молчание. Потом крупные слезы показались у него между пальцами.
— Лучше было бы умереть, — сказал он наконец. — Бедный Лионель!
— Вы теперь понимаете, почему до сих пор я отказывался отвечать вам? Я хотел, чтобы вы достаточно окрепли для восприятия этого известия, так как я хорошо знал, что первый ваш вопрос будет о сэре Лионеле.
— Но неужели, несмотря на все ваши знания, вы отчаиваетесь?
— Помешательство Лионеля относится к тем явлениям, которые, кажется, опровергают знания. Оно выражается в полном спокойствии, в ужасной невозмутимости, которую ничто не в состоянии расшевелить. Сэр Лионель кажется трупом, который живет и движется. Ввиду этого полнейшего отсутствия внешних проявлений болезни, борьба против нее очень трудна, почти невозможна…
— Но вы опробуете все средства, не так ли?
— Конечно, вы не можете в этом сомневаться! Но надо прежде всего предоставить действовать времени. Может возникнуть какой-нибудь кризис, и только тогда я смогу попытаться вылечить нашего друга.
— Я верю вам, — сказал Арчибальд. — Вы спасете его…
Арман покачал головой. Он далеко не разделял этих надежд.
— Что стало с негодяем, которого мы преследовали? — спросил наконец Арчибальд.
Арман рассказал Арчибальду о том, что произошло.
Вырвавшись из рук нападающих, Правый сейчас же бросился к Арману. Тот знал об экспедиции Арчибальда и Лионеля на Жеврскую площадь и не сомневался, что Левого унесли именно в этот притон.
Он бросился к зловещему дому и вскоре обнаружил проход, через который им удалось проникнуть в дом с тыльной стороны.
Остальное известно читателям.
— Теперь, — сказал Арман, — я должен ответить на ваш вопрос о Бискаре. Я не знаю, где он. Вот заметка, напечатанная в одной газете на следующий день после этого дела.
— Читайте, — сказал Арчибальд.
— Наши собственные розыски, — добавил Арман, — не дали никаких других результатов. Но вот что написано в газете:
«Уже давно полиция напала на след преступного общества, члены которого носили прозвище «Парижские Волки». В причастности к банде подозревали одного старьевщика с Жеврской площади по имени Блазиас. Тогда было принято решение схватить его. В то же время надеялись арестовать и других членов шайки.