Клуб "Твайлайт". Часть 1
Шрифт:
— Пришлось смотреть наш сериал. Говно.
— М-м-м? — отозвалась Марина, роясь в ящичке. — Почему?
— Два друга влюбились в институте в одну девушку. И вот спустя тридцать с лишним лет, уже с седыми буклями и латексными морщинами, они до сих пор не могут поделить предмет страсти. Кто там у них на канале сценарии пишет? Ты в такое веришь?
— М-м-м.
— Я ж забыл, ты не романтик. Но даже я не верю.
— Может, сыграли плохо?
— Скорее всего. Актриса далеко не секс-бомба. И все эмоции изображает одним приемом — выпучиванием глаз. Я бы мимо прошел, даже не заметил.
— Может,
— Может, — Борис зевнул. — Я начало не смотрел.
— Чем закончилось?
— Она осталась с тем, кому гримеры удачнее всего приклеили седые усы. А второй благородно уступил… О, новости! Хоть что-то.
Кардашев постучался, как раз когда Марина устала сражаться с банкой маслин — ключ-кольцо сорвался и пришлось орудовать ножом.
— Простите. Боря сказал, вы здесь.
— Входите, Георгий Терентьевич.
— Хозяева не будут против?
— Нет, они до вечера на стройке.
Кардашев вошел, осмотрелся. Протянул руку:
— Позвольте.
Врач ловко открыл банку, ухватив пальцами загнувшийся край крышки. Марина высыпала маслины в кастрюлю:
— Суп почти готов. Налить вам?
— Не откажусь. Друзей ваших не объем?
— Шутите? Я на роту наготовила. Сметанки? Лимон?
— Спасибо, — Кардашев без всяких церемоний учелся за стол. — Очень аппетитно выглядит, это я удачно зашёл. Любите готовить?
— Наверное, — Марина прислонилась к подоконнику, рассеянно вытерла с ладони засохшую капельку свекольного сока. — От бабушки научилась. Бабушка у меня была — всем поварам повар, столько рецептов хранила. Кое-что я успела усвоить, не все, к сожалению.
— Солянка тоже бабушкина?
— Да. Не по точному рецепту, конечно. Нужно свеклу с морковью в томатах в духовке запекать, бабушка говорила «до зеркала», чтоб блестело. Она меня учила и приговаривала: когда-нибудь с благодарностью вспоминать будешь. Как в воду глядела… Однажды…
Марина замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать, гость терпеливо ждал. От его серьезного лица и сочувствия во взгляде ей нестерпимо захотелось говорить дальше.
— Я в Стокгольме работала в русском ресторане. Сначала на посуде, мытье полов, потом кое-что хозяевам рассказала, так они меня за три бабушкиных рецепта до самого моего ухода обедами кормили. Я без денег тогда осталась, одна совсем. А они кормили и даже учили кое-чему. У меня в жизни часто так бывает — когда кажется, что все плохо, появляется тот, кто начинает обо мне заботиться. Словно меня по жизни ведёт… кто-то…за ручку.
— Я называю этого кого-то Богом, — без всякого пафоса, со спокойной простотой сказал Кардашев, зачерпывая ложкой гущу с бугорком сметаны и россыпью маслин. — Сам с Ним за руку иду… Очень вкусно. Бабушка ваша давно умерла?
— Три года как. Я в Россию вернулась как раз из-за того, что она заболела. Успела попрощаться.
— А кофе у нее научились варить?
— Нет. У меня диплом баристы.
— Это хорошо.
Гость с аппетитом управился с полной тарелкой. От добавки, впрочем, отказался — ушел к больному.
Сны все искажают — события в них прорастают друг в друга, множатся, изгаляются над памятью. Все было так и не так. Было это и многое другое.
Мергелевск, ЮМУ, октябрь 2006 года
Марина потеряла Надю, потом увидела ее с одногруппниками совсем не с той стороны, где они договорились сесть. Студенты ФПР входили в малый актовый зал факультета плотной толпой. Марина пропускала всех вперед, топталась у входа, раздумывая, стоит ли вообще идти на концерт, поднималась на носочки, рассматривала зал, пытаясь угадать в затылках сидящих Вадима. Муратов возник рядом, вынул наушник из ее уха — даже не дёргал, просто взялся за него пальцами, а Марина сама шарахнулась к стене так, что шнур натянулся, а наушник вывалился. Ренат вставил его к себе в ухо, послушал, хмыкнул:
— Моби? Попса.
— Вовсе нет! — вспыхнула Марина, словно Муратов обидел ее лично. — Моби хорошо поет, все понятно.
Она учила английский по песням, как рекомендовала Колесова. Плейлист ей составили и сбросили на плеер одногруппники Виталик и Слава. Большинство треков Марине очень нравились, у Виталика и Славы был, с её точки зрения, неплохой вкус. Плеер сопровождал ее везде, кроме занятий. Она пыталась напевать песни, прибираясь в блоке или готовя ужин, поставив плейлист на бесконечное воспроизведение. Через неделю из бессвязной абракадабры начали проявляться отдельные слова, понятные из распечатанных теми же Славиком и Виталиком текстов. Произношение хромало, но абсолютный музыкальный слух потихоньку начал ставить на место язык, губы и гортань.
— Если по этому принципу будешь музыку выбирать, останешься пнём на всю жизнь, — жалостливо сказал Ренат.
— Почему это?
— Вот почемучка, ёлы! Просто слушай старших! Ты на концерт?
— Н…не знаю…
— В «Кактусе» в субботу вечеринка в честь посвящения. Придёшь?
— Не…не решила пока…
— Да ты ещё и заика!
Муратов поцокал языком, вскинул на плечо рюкзак и пошел в зал. Марина проводила его глазами и вдруг встретилась взглядом с Вадимом. Ярник стоял в самой середине актового и пристально смотрел на Марину. Он тоже повел головой в сторону Рената, двинувшегося к рядам, где сидели Артем и Алексей. Рядом с Ярником было пустое место, прижатое синим рюкзаком.
Вадим пришел к ней в блок накануне вечером, скромно стоял в коридоре, даже не пытаясь войти, расспрашивал её о лекциях англичанки, сказал, что в курсе того, что Марина поет в хоре, рекомендовал пойти на прослушивание студенческой группы «Биг Пош», ребята из нее как раз ищут солистку. Марина и сама не поняла, как согласилась прослушаться. Вадим обещал, что договорится с лидером группы, Стасом Образовым. Ушёл, вежливо попрощавшись, оставив Марину в недоумении: как этот парень мог быть таким разным, то ледяным, то теплым, то саркастичным, то дружелюбным? Колесовой о визите четверокурсника она говорить не стала.