Клуб удивительных промыслов
Шрифт:
Руперт не ответил, но поднял трость и, словно шпагой, проткнул стекло. Получилась, как ни странно, очень аккуратная, маленькая дырка; и тут же из нее хлынул жалобный голос, молящий о свободе.
– Вы не можете выйти, мадам?– спросил я, наклоняясь к дыре в немалом смущении.
– Выйти? Конечно, не могу, - горестно отвечала незнакомка.– Они не отпускают. Я им говорила. Я просила - не пускают! Никто не знает обо мне, никто сюда не приходит. Они могут держать меня здесь, пока...
Воспламененный мрачной тайной, я занес палку,
– Простите, пожалуйста, - сказал Руперт, ухитряясь говорить и вежливо, и простовато, - не поможете ли бедным, убогим...
– Нет, - отвечала горничная с неповторимой жесткостью служанки, живущей у злых людей, и захлопнула дверь ему в лицо.
– Ах, ты, Господи, какая черствость!– серьезно посетовал Руперт, отходя от двери. В эту самую минуту человек у колонн исчез.
– Ну, что вы на это скажете?– хлопнув перчатками, спросил мой друг, когда мы вышли на улицу.
Признаюсь, я ответил, что ничего не понимаю. Только одно пришло мне в голову, и я сказал не без робости:
– Может, лучше обратимся к Бэзилу?
– Что ж, если хотите!– великодушно согласился Руперт.– Он сейчас как раз близко, мы условились встретиться на вокзале. Возьмем кеб? Да, наверное, все это его позабавит.
Вокзал на Глостер-роуд был по случайности пустым, и мы почти сразу увидели Гранта у билетной кассы. Сперва я подумал, что он покупает билет, но он все стоял и стоял, закрывая собой окошко. На самом деле он вступил в решительный спор с кассиром и от волнения сунул голову в самую кассу.
Когда мы его оттащили, он какое-то время мог говорить только о том, как распространяется в наше время восточный фатализм, прекрасно представленный простодушными, но тлетворными высказываниями кассира.
Наконец мы ему все втолковали. Если он слушал, он слушал внимательно, как и сейчас, когда шел с нами по освещенной улице, и мы дуэтом, с обеих сторон, рассказывали о таинственном доме, о молочнике, об узнице и о человеке у колонн. Наконец Бэзил сказал:
– Хотите туда вернуться - будьте осторожней. Лучше бы вам не ходить. Идти под тем же предлогом - плохо, под другим - еще хуже. Не сомневайтесь, тот человек смотрел на вас пристально. Как говорится, он запечатлел вас в своем сердце. Если вам хотелось бы справиться с этим
Шел он неспешно, раздумчиво, но мы в конце концов пришли и увидели таинственный дом. Величавый, густофиолетовый в последнем бледном сиянии предвечернего неба, он казался замком великана. Видимо, он им и был.
– Не опасно ли, - сказал Руперт, остановившись под фонарем, отчего стало видно, как он бледен, - не опасно ли тебе идти одному? Конечно, мы услышим, если ты закричишь, но эти бесы могут сделать что-нибудь... странное. Я за тебя боюсь.
– Все на свете опасно, пока мы живы, - отвечал Бэзил, поднялся по ступенькам и позвонил.
Тяжелая, почтенная дверь на мгновение открылась, вырезав квадрат света в сгущающейся тьме, и захлопнулась, погребая нашего друга. Мы поневоле вздрогнули, словно его проглотил, а потом сомкнул челюсти зловещий левиафан.
Подул холодный ветер, мы подняли воротники, но за двадцать минут все равно замерзли, как льдины, скорее, от волнения. Внезапно Руперт рванулся к дому.
– Не могу больше!– начал он, и тут же мы отскочили в темноту, ибо на черной стене снова появился золотой прямоугольник, а в нем - Бэзил. Друг наш заливался смехом и говорил громко, на всю улицу. Изнутри ему вторил смех и еще два голоса.
– Нет, нет, нет!– воинственно и весело орал Бэзил.– Ничего подобного! Вот это уж полная ересь! Душа, мой дорогой, душа выше космических сил! Не нравится космическая сила? Да плюньте вы на нее! Ну, мне пора.
– Заходите опять!– донесся из дома какой-то смеющийся голос.– Мы с вами еще не додрались!
– Спасибо, зайду!– проорал Бэзил уже с улицы.– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, - раздалось из-за двери, и она закрылась.
– Бэзил, - хрипло прошептал его брат, - что нам делать?
– Что делать, Бэзил?– повторил я, не совладав с волнением.
– Ну, как вам сказать...– отвечал он, вдумчиво оглядев нас.– Может быть, пойдем пообедаем, а там - в театр? Я их тоже звал, они отказались.
Мы уставились на него.
– В театр?– переспросил Руперт.– Зачем?
– А что?– удивился Бэзил.– Ты теперь пуританин или толстовец? Чтобы развлечься, зачем еще!
– Господи!– воскликнул Руперт.– А эта женщина?
Бэзил засмеялся.
– А, вот ты о чем!– сказал он.– Забыл, забыл. Тут все в порядке, частное дело. Нет, как жаль, что они с нами не идут! Сядем в омнибус? Один ресторан есть на Слоан-сквер...
– Иногда мне кажется, - раздраженно перебил я, - что вы притворяетесь нам назло. Разве можно ее оставить? Какое частное дело? Если вы обнаружите труп в чьей-то гостиной, вы сочтете неудобным о нем заговорить, словно это какой-нибудь узор обоев?
Теперь Бэзил смеялся от всей души.
– Хорошо сказано!– воскликнул он.– Просто я знаю, что все в порядке. А вот и омнибус.