Клубок со змеями
Шрифт:
«Давай же! Всего один удар, и не нужно будет рисковать жизнью. Грабить караван. Придумывать планы, как обезопасить себя от Азамата. Как разбогатеть и зажить припеваючи. Всего лишь один удар. Один удар — и весь мир у твоих ног!».
Сжав рукоять с такой силой, что костяшки пальцев побелели, я медленно занес руку с мечом для удара. В то мгновение я осознал, что голос совести, похоже, покинул меня навсегда.
Глава 10
Я
«Правильно ли я поступил? Не знаю. Но могу с уверенностью сказать, что „правильно“ не всегда значит „логично“. Да, уж в этом я убедился на собственной шкуре».
Я глубоко вздохнул и закрыл глаза.
«Слишком много событий для одного вечера».
Полог шатра внезапно откинулся, и внутрь вошла Бастет. На всякий случай я положил ладонь на рукоять меча, но она не попыталась его отнять. Лишь, молча, села на соседнюю циновку. Я буквально ощущал на себе ее взгляд.
Прошло некоторое время прежде, чем я услышал голос нубийки:
— Почему?
— Что, «почему»?
— Почему ты не убил меня?
— С чего ты взяла, что я собирался?
— Хватит, — ее тон был одновременно печальным и резким.
Я решил, что скрывать бесполезно:
— На то есть причины.
— Какие?
— Я отвечу, если ты объяснишь кое-что.
Она промолчала, поэтому я спросил:
— Ты даже не попыталась помешать мне. Не побежала. В чем дело?
— Не знаю, — она замялась, — видимо, в тот момент мне было все равно, выживу я или нет. Это похоже на волну, которая захлестывает тебя целиком, и на какое-то время ты перестаешь воспринимать опасность.
Я вспомнил, как испытывал несколько раз нечто подобное. На Дороге Процессий, когда Этеру и Тиридат тащили меня по жаре, закованного в кандалы в сторону храмовой темницы. В клетке тюрьмы после того, как узнал о гибели Сему. И после издевательств Тегим-апала.
Поэтому, не раздумывая, ответил:
— Могу понять.
— Нет, не можешь.
Я поднял веки и посмотрел на Бастет. Она не сводила с меня взгляда своих темных глаз. На лице не осталось даже следа того замешательства и отчаяния, что еще так недавно обуревали ее. Но, все равно, это была не та самая Бастет, с которой я встретился в первый раз. Словно что-то надломилось внутри нее. Треснуло, но не рассыпалось до конца.
— Думаешь, ты особенная? — спокойно спросил я. — Считаешь, что только тебе боги уготовили возможность ощутить себя полным дерьмом? Это ложь и самообман, — я отвернулся и устремил взгляд
Наступило тягостное и долгое молчание, прерываемое лишь похлопыванием палатки на ветру, да редким пофыркиванием верблюдов.
Наконец, Бастет нарушила тишину:
— Я ответила.
— А?
Я надеялся, что она избавит меня от дальнейших разъяснений, ибо желания изливать душу не было от слова совсем.
— Я объяснила. Но ты так и не сказал, почему не убил меня?
«Я могу и не отвечать. С другой стороны, почему бы и нет?».
Вздохнув, я произнес:
— Как я сказал, были на то причины.
На несколько секунд я взял паузу, собираясь с мыслями. Нубийка терпеливо ожидала продолжения.
— Во-первых, я совсем не ориентируюсь в пустыне, и понятия не имею, куда идти. Да, я мог бы повернуть назад в сторону лагеря Азамата, но какой смысл? Даже если, каким-то чудом, мне удастся найти дорогу обратно, он просто убьет меня.
На ум вновь, уже в который раз, пришла бочка, и я поспешно продолжил:
— Я, конечно, мог бы еще попробовать с помощью солнца добраться до Евфрата, продвигаясь на восток, но сомневаюсь, что мне удался такой переход без должного запаса еды и воды. Оставался один путь — оазис для стоянки караванов. Но я понятия не имею, где он находится, хоть и подозреваю, что недалеко. В общем, без проводника я вряд ли бы выбрался из пустыни живым.
Я снова умолк, уставившись в потолок и прислушиваясь к легкому завыванию ветра снаружи. Трудно было представить, как такая, казалось бы, мелочь способна приносить умиротворение. Однако Бастет не намеревалась оставить меня в покое, пока не выпытает до конца то, что творится у меня на душе.
— А во-вторых?
Я снова перевел взгляд на нубийку:
— А во-вторых — все дело в этих тюках, которые покоятся на верблюдах. В них слишком мало добра. Если план по ограблению каравана пройдет успешно, я надеюсь заполучить куда больший кусок.
— Понятно, — сказала Бастет таким тоном, словно желала меня заморозить голосом.
— Но первая причина была важнее.
— Понятно, — все тот же ледяной тон. — Полагаю, в иных случаях, моя жизнь для тебя ничего не значила бы, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Я ничего не ответил, ибо сам до конца не знал ответа.
«А вправду, убил бы? Не знаю. Мне не приходилось убивать человека».
В палатке начинало быстро темнеть. Солнце наверняка уже скрылось за горизонтом.
— Полагаю, надеяться на то, что ты отдашь мне меч не приходиться? — проронила Бастет.
— Разумеется.
Впервые за долгое время в ее глазах вспыхнул огонек:
— А если отниму?
— Попробуй, — пожал плечами я, — только в этом случае я жалеть не стану.