Клубок Сварога. Олег Черниговский
Шрифт:
Наконец резец каменотёса сделал последний штрих на надгробной плите. Надпись гласила:
«Здесь покоится благоверный внук Ярослава Мудрого, Борис Вячеславич. Сей храбрый князь сложил голову, добиваясь лучшей доли. Было это в лето 6586-е [86] октября третьего дня. Пусть нет на свете Справедливости, зато есть на свете Доблесть».
Перед тем как выступить из Путивля, Олег поклялся над могилой Бориса вернуться и отомстить Всеволоду Ярославичу лютой местью. Убийцу Изяслава Ярославича Олег одарил
[86]
1078-й год современного летоисчисления.
С оставшимся войском Олег двинулся степным шляхом к Тмутаракани.
Весть о том, что дерзкие племянники-изгои попытались оружием добыть себе княжеские уделы, отняв их у дядей своих, прокатилась по всей Руси. Узнали о побоище у Нежатиной Нивы и в далёких вятских лесах.
Когда Людек с дружиной объявился в Муроме, там уже было известно и о смерти Изяслава Ярославича, и о смерти Бориса, и о бегстве Олега в Тмутаракань, и о сожжённом Чернигове…
Ода встретила Людека и его воинов с почётом, несмотря на то что её сын Ярослав не скрывал своих опасений: князья-победители могут потребовать их выдачи.
– Незачем было устраивать столь шумную встречу Олеговым дружинникам, - выговаривал Ярослав матери наедине.
– Всеволод Ярославич может враз меня из Мурома выгнать, ведь он ныне первый князь на Руси. Куда я тогда денусь, матушка?
– Смелее надо быть, Ярослав, - осуждающе промолвила Ода.
– Тебе уже двадцать четыре года, а ты все на милость старших князей уповаешь. Разве Всеволод Ярославич Бог? Он смертен, как все мы. Борис был всего на полгода тебя старше, но не испугался бросить вызов самому Изяславу. Вот с кого следует брать пример, сын мой.
– И где теперь храбрец Борис?
– насмешливо спросил Ярослав.
– А где Изяслав?
– холодно ответила Ода.
– Пошёл бы я с Олегом и Борисом, так, может, тоже сложил бы свои кости у Нежатиной Нивы, - проворчал Ярослав.
– Чего они добились? Чернигов сожжён. Борис мёртв. Олег еле ноги унёс.
– Могло быть и так, что дядья ваши потерпели бы разгром, ежели бы Давыд и ты пришли на помощь Олегу и Борису, - сказала Ода. И тут же презрительно добавила: - Но где вам отважиться на такое! Обликом вы оба в отца уродились, но норовом явно не в него.
Ярослав обиделся и долго не разговаривал с матерью. Избегал он и Людека, сразу почувствовав, что тот прибыл в Муром с намерением склонить его к войне со Всеволодом Ярославичем.
Зато Ода почти все время проводила с Людеком, к которому прониклась большим уважением, узнав, что от его руки пал
По убиенному Борису Вячеславичу волею Оды в главном храме Мурома была свершена заупокойная литургия, на которую в полном составе пришли Людек и его дружинники. В основном это были люди Глеба, лишь несколько гридней было из дружины Бориса.
На другой день было произведено поминальное молебствие в честь воеводы Гремысла, также павшего у Нежатиной Нивы.
Ода всюду появлялась в траурном одеянии и настаивала, чтобы Ярослав и его дружинники тоже облеклись в траур.
– Сделай хотя бы это, - говорила она сыну.
– Отдай последние почести в память о тех, кто знал себе цену и предпочёл славную смерть изгойской участи. Полагаю, за это Всеволод Ярославич не лишит тебя стола княжеского.
Ярослав уступил матери, но не удержался и от упрёков.
– К чему эти каждодневные траурные молебствия?
– возмущался он.
– Не проще ли было в одной литургии помянуть и Гремысла, и Бориса, и всех павших Олеговых дружинников?
– Я вижу, ты предпочёл бы вовсе не вспоминать о павших у Нежатиной Нивы, - огрызнулась Ода.
– Но я хочу, чтобы муромчане знали, за что сражались князья-изгои. Хочу, чтобы они видели, каких посмертных почестей удостоились те, кто не желал влачить несправедливую долю. И я верю, что Олег не смирится с поражением!
После таких бесед отношения матери и сына совсем разладились.
Людек несколько раз пытался заговаривать с Ярославом о том, что Святославичам надлежит всем вместе выступить против Всеволода Ярославича и что только i так они добьются для себя почётных столов княжеских.
– Мне почётного стола не нужно, - сразу сказал Ярослав.
– Мне и Мурома довольно. Я за то, чтоб столы почётные давались по старшинству и чтоб соблюдался закон Ярослава Мудрого.
Отчаявшись убедить Ярослава, Людек отправился в Ростов к Давыду в надежде склонить его к войне с новым киевским князем.
Давыд благосклонно выслушал Людека. В разговоре с ним он спрашивал: что намерен делать дальше Олег, поддержит ли его Роман в очередном походе на Русь, пойдут ли половцы… Но больше всего Давыда интересовало, как отблагодарят его Олег и Роман, если он придёт к ним на помощь.
– Знамо дело, братья твои в долгу не останутся, - сказал Людек.
– В случае победы над Всеволодом Ярославичем Олег сядет в Чернигове, Роман - в Переяславле. А ты, княже, можешь рассчитывать на Вышгород иль Смоленск.
Однако Давыд остался недоволен таким раскладом.
– Передай моим братьям, боярин, что я согласен токмо на Чернигов. Ведь я старше Олега и Романа, поэтому и стол черниговский должен мне принадлежать по праву.
Людек обещал передать. Не задерживаясь более в Ростове, он вернулся в Муром и собрался в путь до Тмутаракани, видя явное отчуждение к себе со стороны Ярослава. Людек полагал, что ему лучше быть там, где готовятся к войне, нежели там, где её страшатся.
В последний вечер перед выступлением Людека из Мурома к нему в покой пришла Ода. Княгиня держала в руках бумажный свиток.