Клубок Сварога. Олег Черниговский

Поротников Виктор Петрович

Предводителя варяжского отряда звали Хэльмар, ом был родом из Дании. Хэльмар скоро подружился с Олегом: его тоже по воле Никифора Вотаниата сослали из Столицы на Родос как зачинщика мятежа варяжской дружины.

Варяжская дворцовая гвардия состояла на службе у византийских императоров ещё со времён Владимира Святого, впервые приславшего в Царьград отряд наёмников как особый дар. Варяги, во все времена славившиеся безудержной храбростью, выносливостью и силой, со временем стали главной опорой трона ромейских василевсов. В лучшие времена Империи варяжская гвардия насчитывала до шести тысяч воинов. Ныне их возле трона ромейских владык было гораздо меньше, всего около двух тысяч. Ко времени правления Никифора Вотаниата в столице помимо варягов несли службу наёмные отряды из немцев и англосаксов.

Хэльмар был падок

на вино и женщин. Выпив лишнего, он отличался болтливостью и вспышками беспричинного гнева. Однажды, вернувшись из ночного караула, Хэльмар разбудил Олега и предложил попробовать винца, принесённого одной местной трактирщицей, на которую любвеобильный Хэльмар недавно положил глаз.

Олег, который последнее время мучился бессонницей, с готовностью согласился. Разливая в бронзовые чаши темно-красное вино, Хэльмар описывал Олегу, до чего же хороша в постели «грудастая Меланья».

–  Она что, приносит тебе вино прямо в караульную башню?- удивился Олег.

–  Не совсем, - с усмешкой ответил Хэльмар.
– Я спускаю Меланье верёвку в том месте, где восточная стена делает угол, и поднимаю наверх прелестницу. Ну а развлекаемся мы, конечно, в караульной башне. А чего опасаться? Мои воины меня не выдадут, ведь все они мои земляки. Они последовали за мной на Родос добровольно.

Хлебнув вина, Хэльмар принялся рассказывать, как он пострадал из-за зависти к нему главного военачальника варяжской гвардии - Намбита. Намбит был родом из Швеции.

–  Хотя какой к черту Намбит свей, ведь его мать была немкой, - бурчал Хэльмар, закусывая ветчиной и солёными оливками, - этот полунемец сместил меня из сотников в простые воины за то, что я во время состязаний в присутствии этериарха [117] трижды поразил цель топором, копьём и стрелой, получив в награду золотой ларец, украшенный изумрудами. У жадюги Намбита глазищи так и загорелись при виде роскошного ларца. Он так разволновался, что лишь дважды точно метнул копье, всего один раз поразил цель из лука, а топоры и вовсе кидал не туда, куда надо.

[117]

Этериарх– предводитель императорской гвардии.

Хэльмар захохотал, вспомнив сконфуженное лицо своего недруга.

–  Когда ларец оказался у меня в руках, то Намбит едва не лопнул от обиды и зависти. Он смотрел на меня такими глазами, словно я отнял у него самое дорогое. Мне бы промолчать в тот момент, но я не сдержался и, подмигнув, сказал, мол, ничего не поделаешь: лучшим достаётся лучшее. Потом был пир, на котором я сидел рядом с этериархом, хотя это место всегда принадлежало Намбиту. С того дня все и началось…

Хэльмар опрокинул в рот очередную чашу. Из дальнейшего рассказа следовало, что Намбит стал постоянно придираться, налагать незаслуженные наказания. Иногда дело доходило до перебранок и драк. В драках Хэльмар брал верх, поскольку был значительно моложе. Дабы поддержать свой пошатнувшийся авторитет, Намбит после очередной ссоры разжаловал Хэльмара в простые воины. За него вступились варяги и стали предлагать Намбиту решить спор с Хэльмаром в честном поединке по обычаю предков. Хитрец Намбит сделал вид, что согласен, а сам донёс императору и этериарху, будто Хэльмар и его воины замыслили мятеж. Когда подлый поступок Намбита стал известен Хэльмару, он в ярости бросился на труса с мечом. Хэльмар наверняка убил бы негодяя, если бы не вступились друзья Намбита. Свара, разгоревшаяся в помещении дворцовой стражи, перекинулась в ближние залы Большого Палатия. Лишь появление этериарха во главе большого отряда равдухов [118] прекратило кровопролитную стычку среди варягов. Убитых не было, но раненых было много, в том числе и Намбит.

[118]

Равдухи– стража личных покоев императора.

Суд императора был краток и суров: Хэльмара отправили в ссылку на остров Родос. Все это случилось за три месяца до появления Олега в Царьграде.

* * *

В

небольшой дружине Хэльмара особо выделялись три воина. Одного звали Хальфдан, за неимоверную силу он имел прозвище Медведь. При этом рвущий цепи и разгибающий подковы Хальфдан на вид не обладал столь уж мощной мускулатурой и в плечах был не шире Хэльмара. Воин по имени Гутрум был сыном купца. В ранней юности посетив многие страны, он хорошо изучил более дюжины языков, чем неимоверно удивлял своих грубоватых товарищей, с трудом выучивших язык ромеев. Третьему воину было всего двадцать лет. Звали его Эйнар. У него был дар сочинять изумительные по своей мелодичности песни. Эти песни он сам и исполнял во время застолий, подыгрывая себе на греческой двенадцатиструнной арфе или на лютне, подаренной ему любимой девушкой, которая ждала его в далёком городе датских королей - Роскилле. Воины-даны прониклись к Олегу особым почтением, узнав, что он доводится племянником их королеве Елизавете: её они именовали на свой лад Эллисив. Между собой даны звали пленника Хельг: так звучит по-датски имя Олег.

Спустя всего месяц Олег уже спокойно гулял по городу за стенами цитадели, бывал в портовых харчевнях, в местных храмах, на рынке. Даны, всюду неотступно сопровождавшие Олега, служили скорее свитой, нежели стражей.

Ксенон смотрел на это сквозь пальцы: он видел, что пленник прекрасно уживается с варягами. Прознав про родство Олега с датской королевой, Ксенон стал приглашать Хэльмара вместе с Олегом к себе в гости на полуденные трапезы, где частенько бывали местные вельможи с жёнами и богатые заезжие купцы.

Олег досадовал, что за все время его пребывания на Родосе он не повстречал здесь ни одного купца с Руси. Ксенон говорил, что русские купцы не заходят так далеко в Эгейское море.

–  С тех пор как мавры захватили Египет, а сельджуки приморскую Азию, даже греческие купцы не имеют торговли ни на Крите, ни на Кипре, ни здесь на Родосе, - досадовал прямодушный Ксенон.

Олег и сам видел, что жители Родоса постоянно пребывают в тревоге от слухов, что на азиатском берегу вновь замечено войско сельджуков. Несколько раз уже при Олеге из Азии на Родос переправлялись шайки грабителей: остров от материка был отделен всего пятнадцатью вёрстами. Воины гарнизона то и дело спешили туда, где бесчинствовали незваные гости. Казнь пойманных пиратов на главной площади была излюбленным зрелищем для родосской черни.

Олег словно попал в другой мир, где не бывает зимних холодов, а ясная солнечная погода преобладает над дождливыми пасмурными днями. Здешние люди, будь то горожане или земледельцы, трудились как пчелы от зари до зари в своих мастерских, на полях и виноградниках. Если же случался праздник, то всех обуревало такое веселье, какого Олегу не приходилось видеть нигде на Руси. В песнях, шутках, пантомимах ряженых, без которых не обходилось ни одно торжество, было не мало пошлого и непристойного, но никому из местных жителей это не резало слух и не оскорбляло взгляд. Вся кая непристойность имела смысл, уходила корнями и толщу веков, когда на этой благословенной земле обитали прекрасные эллины, возводившие беломраморные храмы, полные солнечного света и изящной гармонии.

Развалины древних языческих храмов встречались повсюду: и в городе, и за городскими стенами. От одних святилищ время не оставило ничего, кроме фундамента и нескольких колонн, другие стояли без кровли, но имели в сохранности стены.

Один такой храм находился совсем недалеко за чертой города, возвышаясь на холме в окружении платановой рощи. Свою первую прогулку за городом Олег совершил к этому храму, разглядев его с караульной башни цитадели. Издали храм имел целый вид, но вблизи эта иллюзия исчезала. Прочный остов большого здания, сложенный из сероватых известняковых блоков, хранил на себе следы разрушений по вине безжалостной Природы и ещё более безжалостных людей. От прошедших землетрясений на стенах храма обозначились глубокие трещины, ветры и дожди раскрошили облицовочный мрамор, куски которого валялись повсюду. Движения воздушных масс до такой степени выветрили колонны, поддерживавшие поперечную каменную балку над входом, что от их монолитной стройности не осталось и следа. Хотя было видно, что все колонны состоят из поставленных друг на друга мраморных кругляков, прорезанных по внешней поверхности продольными желобками.