Клянусь этой жизнью

Карлино Рене

— Эй! — прошептал он.

Я подошла к его двери.

— Привет, — робко произнесла я.

Он опустил трубку.

— Заходи.

Отмахнувшись от дыма, я подошла к кровати, на которой он сидел.

— Как дела? — я огляделась. На его стенах висели постеры с изображениями рок-групп и календарь с обнаженными женщинами.

— Я работаю над песней. Хочешь послушать?

— С удовольствием.

Я села на кровать рядом с ним, а он положил себе на колени акустическую гитару.

— Обещай, что не будешь смеяться, хорошо?

Меня поразило то, что Брайан нервничал, и мне

стало интересно, как он воспринимает меня. Я выросла в одночасье; больше я не была маленькой подружкой его младшего брата.

— Я бы никогда не рассмеялась… думаю… думаю, что ты великолепен, — мой голос дрожал от нервов.

Он усмехнулся, а затем собрал свои длинные волосы в хвост на затылке. У меня промелькнула мысль, что Джекс будет выше и красивее, чем Брайан, когда вырастет, но я выбросила ее из головы. Я была влюблена в Брайана в течение многих лет, и он собирался спеть мне серенаду.

Он начал бренчать на гитаре, а затем исполнил сложную мелодию. Я думала, он собирается петь, но он этого не сделал.

— Ну, что думаешь? — спросил он взволновано.

— Хорошо, но что насчет слов?

Он снова рассмеялся, а затем протянул руку и взъерошил мои волосы, будто я была лабрадором.

— Такая глупышка. Я гитарист в группе. И не пишу тексты.

— Ох, черт возьми, откуда мне знать? В любом случае это было круто, — мое лицо стало пунцовым быстрее, чем за миллисекунду.

— Спасибо, что послушала. Эй, уже довольно поздно. Тебе лучше бежать домой, малыш.

— Хорошо. — Я быстро вышла из комнаты, надеясь, что Брайан не заметил, насколько я была убита горем из-за того, что он не попытался поцеловать меня. Наверное, это было бы неправильно для парня его возраста.

В гостиной Джекс спал на диване. Я накрыла его одеялом, и он зашевелился.

— Что ты делаешь? — пробормотал он.

— Иду домой. Просто хотела укрыть тебя, — ответила я.

Он вскочил на ноги, внезапно проснувшись.

— Я провожу тебя.

— К соседней двери, дурашка? Тебе не обязательно провожать меня.

— Но я хочу.

За время нашей тридцатиметровой прогулки он зевнул около пяти раз. На пороге засунул руки в карманы.

— Завтра суббота.

— И? — ответила я.

— Хочешь поиграть в исследователей на скалах?

— Это же детская игра, тебе не кажется, Джекс?

— Ах, да, — сказал он. — Ну, тогда хочешь пойти почитать у реки? Мама подобрала для меня несколько новых книг из библиотеки.

— Возможно. Посмотрим, как я буду себя чувствовать завтра.

— Конечно, — ответил он, зевнув.

— Пожалуй, я пойду, — я искала в его глазах какой-то знак.

Он просто улыбнулся, ничего не подозревая. Джакс еще не дорос до того уровня, где я находилась эмоционально или физически, а для Брайана я была слишком мала. Черт.

— Спокойной ночи, Эм.

— Спокойной, Джекс.

В моем доме было темно, и мой отец и Сьюзан потеряли сознание в нижнем белье на полу гостиной. У меня была сумка с батончиками мюсли, фруктовые роллы, упаковка гигиенических прокладок и изношенная копия «Бессмертных».¹⁸ Я вошла в свою спальню и посмотрела на

себя в зеркало, висящее за дверью.

Впервые я заметила, что мои бедра стали шире, а грудь — больше, чем арахис. Я выросла. Это был момент, когда я начала ненавидеть свою мать. Несмотря на то, что с тех пор, как она уехала, прошло несколько лет, боль от ее отсутствия стала жгучей. Никогда так остро не чувствовала, что меня бросили, как в тот день, когда я стала девушкой.

Может быть, дело было в неудачной попытке Лейлы проявить доброту, из-за которой я ощутила нехватку материнской нежности. Моя собственная мать казалась доброй и нежной, когда была рядом, но она не смогла выдержать ту жизнь, которая ей досталась. Она могла расплакаться из-за подгоревшего хлеба в духовке.

Я понятия не имела, куда она ушла, и не знала никого из ее родни, и была ли у нее вообще родня. Однажды она исчезла, и в нашем доме осталось мало ее следов… как будто ее вообще никогда не существовало.

Глава 3. Я бегу

В час ночи мне пришлось перестать читать. Если честно, я была пьяна, взволнована и разрывалась на части.

Очень странно, насколько хорошо Джейс понимал мои чувства к матери. С другой стороны, он ведь был моим лучшим другом. Я все ему рассказывала. А он использовал это, чтобы создать эмоциональный пейзаж, который на удивление соответствовал всему, что я помнила. Единственная разница заключалась в том, что в юном возрасте Эмерсон была склонна к самоанализу, а вот я — не очень. Тогда со мной что-то происходило, но только сейчас, после прочтения нескольких глав книги Джейса, я осознала, что же на самом деле чувствовала в детстве. А он, наверное, был настолько зациклен на мне, что догадался о моей влюбленности в его брата. Он просто молча наблюдал и принимал все это.

Если всего на десятую долю секунды я и простила Джейса, то это чувство тут же улетучилось, стоило мне вспомнить, что он зарабатывает деньги на этой истории. Моей истории. И он выжал из нее максимум.

Свернувшись калачиком на кровати, эмоционально слишком истощенная, чтобы делать что-либо еще, я уснула.

Проснулась ближе к вечеру от звуков светской беседы Тревора и Кары на кухне. Надев спортивную одежду, я вышла из спальни и направилась к входной двери, не обратив внимания на Тревора, пока тот смотрел на меня из-за барной стойки.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— На пробежку, — ответила я. — Хочешь присоединиться?

Я заметила, что Кара, не сказав ни слова, украдкой скользнула в свою спальню. Мы с Тревором приобрели привычку заставлять окружающих чувствовать себя неловко. Я знала, что от нас исходят странные флюиды.

— Я только вернулся с физиотерапии, поэтому рука смертельно болит, — сказал он.

— Ты же не на руках бегать будешь.

Я стояла у двери, держась за ручку.

— Вообще-то, руки все равно задействованы. Эй, может ты развернешься и посмотришь на меня?