Клянусь этой жизнью
Шрифт:
— Я знаю, и ты все сделаешь правильно, — сказал он без горечи.
— Ты этого не ожидал? Хотя только что сказал мне, какая я хорошая. Я думала, ты достаточно хорошо меня знаешь, Джейс, человек с навязчивыми грезами33, выдающийся психолог и писатель. — Он ухмыльнулся, и я ткнула его в грудь. — Да, я сказала, что автор ты из ряда вон, но это не значит, что нужно задирать нос.
— Мне нравится дерзость, Эм.
Вся прежняя тяжесть, казалось, улетучилась, когда он последовал
— Смотри. — Я указала на 7-Eleven на углу.
— Поужинаем? — подмигнул он.
— Еще бы, друг мой.
Мы помчались по улице и заскочили в магазин.
— Помнишь, как мы раньше делали?
— Ага. Ты что-нибудь выбираешь, я что-нибудь выбираю, и мы делимся?
— Точно. Давай по пять продуктов каждый.
Мы справились с этим и вышли из магазина за считанные минуты. И не подглядывали, кто что купил, а просто побежали в отель с сумками, полными нездоровой пищи.
Я села на кровать и скрестила ноги. Джейс пристроился рядом.
— Ты первый.
— Ладно, ты готова? — он наклонился и достал из пакета розовые «Сно Болс»34.
— Серьезно? У меня то же самое!
Я вытащила свою пачку и бросила их ему.
— Хрюшка-повторюшка.
— Я же не знала, — проныла я.
— Ну ладно, — сказал Джейс. — Следующее — это особый деликатес, традиционное американское блюдо. Эти малышки настолько же безотказно восхитительны, насколько и отвратительны.
— Подожди, дай угадаю!
— Попробуй.
— «Донат Джемс»?35
— Нет, но они у меня тоже есть.
Он вытащил пончики в сахарной пудре и положил рядом со «Сно Болс».
Я вытащила пачку «Донат Джемс» из сумки и приземлила их рядом.
— Ха! У гениев мысли сходятся! Так о каком деликатесе ты говорил? Ты купил те хот-доги на гриле?
— Нет.
Он был крайне серьезен.
— «Гигантский огурец»?
— Давай, Эм, не разочаровывай меня. Это же просто.
— «Слим Джим»?36
— Ну, наконец-то! Я уж думал, ты до скончания века будешь угадывать. — Он положил «Джима» рядом с другими пачками. — А у тебя что там?
— Та-да! — я продемонстрировала пакет «Фан Дип».
Он уставился на «Фан Дип». Я подумала, что он сейчас заплачет, но он, наоборот, рассмеялся.
— У нас будет несварение.
— Мы только попробуем всего по чуть-чуть. Что у тебя еще?
— «Хот Читос» и «M&M’s». У тебя?
— «Доритос»37 и «Горшочек с медом», — сказала я, вывалив все это на кровать. — У нас изо рта будет чудесно пахнуть.
— Кого это волнует? — отмахнулся он, открыв «Слим Джим», и откусил кусочек. — Не такие вкусные, как я помнил. — Он протянул их мне.
Мы сняли
— «Донат Джемс»?
Я взяла пончик в сахарной пудре из руки Джейса.
— Что за фильм?
— «Моя девочка»38. Ты никогда не видела его?
— Нет. У меня же не было кабельного, забыл?
— Точно.
Он протянул руку и стер сахарную пудру с уголка моих губ.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста.
К тому моменту, как Маколея Калкина ужалили пчелы, у меня началась гипервентиляция. А когда они нашли кольцо настроения, я была на пределе.
— Это самый грустный фильм, который я когда-либо видела в жизни, — воскликнула я. Джейс рассмеялся. — Не смешно!
Он погладил меня по спине.
— Прости. Наверное, это был неудачный выбор.
Я посмотрела на него, на его искреннее выражение лица, и взяла огромный кусочек медовой булочки.
— Когда ты постригся? — спросила с полным ртом еды.
— Давным-давно.
— Почему?
Волосы Джейса отросли почти до плеч, когда я уехала из Огайо, и теперь он носил их короткими по бокам и более длинными и растрепанными сверху. Еще у него на лице красовалась щетина, и мне было трудно не представлять, как я трусь о нее щекой. Его взгляд был беспечным; так было всегда, но теперь эта беспечность казалась по-мужски сексуальной.
— Помнишь, я отращивал их для жизни в Калифорнии?
Я рассмеялась.
— Да, такой дурашка. — Я перестала жевать, когда поняла, что он не улыбался. Я сглотнула. — Что я такого сказала?
— Ничего. Просто… когда тебя увезли, я так запутался… и постриг их. Вроде как потерял всякую надежду на Калифорнию.
— Ох, — вымолвила я тихо. — Мне так жаль.
— Ну, ты же не виновата, — сказал он.
Я подняла руку и прошлась пальцами вдоль его челюсти. Он закрыл глаза.
— Джейсон Дин Колбертсон, как ты стал таким чудесным?
Воцарилась тишина. Не открывая глаз, он сказал:
— Ты меня таким сделала, Эм.
Я должна была бы принять комплимент, но это было слишком громкое заявление.
— А вот я совсем так не считаю. Я была в беспорядке. Знаешь, сколько сеансов терапии мне понадобилось?
Глядя на мои губы, он провел большим пальцем по моей нижней губе.
— Но сейчас ты не в беспорядке.
— Как ты справлялся со всем, когда я уехала?
— Как уже говорил: я написал книгу. Она провела меня через это.
Он слегка наклонился, наши тела были всего в сантиметрах друг от друга. Похоже, он собирался меня поцеловать.
— И еще тебе помогла куча женщин? — сказала я.