Клятва Грейсона

Шеридан Миа

— Я знаю, — сказала я, придвигаясь к нему и обнимая его, а он прислонился головой к моей груди. Боже, я знала, какую боль он сейчас испытывает. Понимала ее, и мне было больно за него. — Послушай меня, Грейсон, — я откинулась назад и взяла его лицо в свои руки, глядя ему в глаза. — В этой жизни всегда есть боль. Не только для меня, не только для тебя — для всех. Ты не можешь избежать ее. И иногда боль так велика, что кажется, будто она вырывает саму суть того, кто ты есть. Но это не так, если только ты не позволишь ей это сделать. Да, она вырывает из

тебя часть, но любовь призвана заполнить эту часть. Если ты позволишь ей, боль освободит в тебе больше места для любви. А любовь, которую мы носим в себе, делает нас сильными, когда ничто другое не может помочь.

Его темные глаза искали мои.

— Ты веришь в это? — спросил он.

— Я знаю это.

Грейсон испустил длинный, дрожащий вздох, снова зарывшись головой в мою грудь.

— Моя Кира… — пробормотал он, — если бы я только мог тоже поверить в это.

— Ты сможешь. Со временем ты сможешь. Пусть это будет наследием, которое твой отец оставит тебе. Это идеальная месть.

Мы сидели так в течение, казалось, долгого времени, я обнимала его, пока мои ноги не начали сводить судороги.

Наконец Грейсон поднял на меня глаза, провел большим пальцем по моей скуле и прошептал:

— Не испортит ли это момент, если я скажу тебе, что хочу отвести тебя наверх и трахать до тех пор, пока не перестану видеть?

Я тихонько засмеялась.

— Я к твоим услугам. Но сначала давай сварим кофе и отрезвим тебя. Завтра ты будешь чувствовать себя как в аду. А нам предстоит долгий день обезьяньего шопинга.

Грейсон издал смешок, который закончился полустоном-полувздохом.

— Ладно, — наконец сказал он. — Хорошо.

***

— Грейсон сегодня не работает? — спросила Шарлотта, ее лицо было озабоченным.

— Я так не думаю. Ему нужно поспать — он много выпил прошлой ночью, — я уже рассказала Уолтеру о беспорядке в подвале, и он все убрал, составив опись бутылок, которые Грейсон не разбил. Может, с обезьяной я немного переборщила, но насчет попугая я была настроена серьезно.

— Возможно, мне стоит подняться и поговорить с ним… — сказала Шарлотта.

Я кивнула.

— Позже, Шарлотта, ему нужно поспать. Но я уверена, что он оценит то, что ты скажешь. Он выглядел таким, — я пожевала губу, — убитым горем.

— Уверена, что это именно так, — сказала она и печально покачала головой. — И он не сможет быть счастлив ни со мной, ни с Уолтером рядом…

— Он придет в себя.

Шарлотта кивнула, но в ее взгляде было сомнение, и ее неуверенность только заставила меня нервничать еще больше. Она выглядела такой расстроенной, что я обняла ее.

— С ним все будет хорошо, — сказала я. Но в моем тоне не было убежденности, даже для моих собственных ушей. Потерянность его глазах, когда я вышла из комнаты сегодня утром, вызвала у меня холодок в крови.

И еще факт того, что я кое-что скрывала от него. Вначале это не казалось информацией, которой нужно делиться. Но потом все произошло так быстро… и теперь это было секретом между нами, и я знала,

что должна рассказать ему, но не знала, как он отреагирует. Он все еще находился на такой эмоционально неустойчивой почве.

Сколько секретов он может сейчас выдержать? Сколько боли может вынести человек, прежде чем сломается?

Это снова я, бабушка. Если бы ты могла послать мне немного мудрости… что мне делать?

Шарлотта вырвала меня из моей тревожной задумчивости.

— Сегодня утром Грею позвонили и сказали, что этикетки для его бутылок готовы, — сказала она. — Думаю, я поеду в город и заберу их для него.

— Я позабочусь об этом. Мне все равно нужно выйти ненадолго. Чувствую, что дышу в затылок Грейсону. Возможно, ему нужно немного времени, чтобы разобраться во всем самому. Не хочу мешать ему. Если он спустится, ты напишешь мне?

— Да, конечно, дорогая. Скоро увидимся.

Я поехала в город и сразу же направилась в небольшую типографию, где Грейсон заказал этикетки для вина, которое собирались разливать по бутылкам. Женщина на стойке регистрации вынесла мне коробку, затем проверила мою банковскую карту, слегка нахмурившись.

— Простите, миссис Хоторн, но Ваша карта отклонена.

— Что? Этого не может быть, — сказала я. На счету было много денег. — Может быть, Вы попробуете еще раз? — она попробовала, но с тем же результатом, выглядя неловко. Несмотря на холодок, пробежавший по позвоночнику, я покачала головой. — Мой муж, наверное, купил что-то и не сказал мне. Придется зайти в банк. Мужчины.

Она тихонько хихикнула.

— Со мной такое тоже случалось раньше. Хотите, я попробую другую карту?

У меня не было другой карты. Я покопалась в сумочке, пересчитала деньги, которые у меня были. К счастью, у меня было довольно много. Несколько недель назад я сняла наличные, чтобы дать чаевые всем поставщикам на вечеринке, но Грейсон дал Уолтеру деньги на эти цели, поэтому я не использовала то, что было в моем кошельке. Я отсчитала деньги по счету и отдала их, поблагодарив ее, и вышла из типографии с коробкой этикеток.

Положив ее в багажник, я села в машину и поехала прямо в банк. Чувство нервозности, охватившее меня в типографии, теперь превратилось в полноценную панику. Мое сердце колотилось в груди, словно понимая, что сейчас произойдет что-то ужасное.

Боже, пусть это будет какое-то странное недоразумение, банковская ошибка, что угодно. Пожалуйста, пожалуйста…

Я припарковалась, сделала глубокий, успокаивающий вдох и пошла к банку. К счастью, он был практически пуст, и я подошла к сотруднице банка без необходимости ждать. Когда я сказала ей, зачем пришла, она посмотрела мой счет и нахмурилась.

— Извините, миссис Хоторн. Похоже, на Ваш счет наложен арест.

О Боже.

— Арест? — пискнула я. — А там указана причина?