Клятва похоти и ярости
Шрифт:
Она опустила взгляд на простыни, как будто осознав правоту моих слов.
— Итак, скажи мне, кто для тебя Маттео Романо? И насколько сильно мне нужно заставить его страдать прежде, чем убить?
Она издала смешок, который больше походил на рыдание. Пролилось еще больше слез, и я увидел, как она сломалась. Стены, о которые я бился снова и снова, треснули, как будто были сделаны всего лишь из песка.
— Не плачь, крошка.
Я лег на кровать, полностью одетый, и прижал ее дрожащее тело к своей груди. Слезы пропитали мою рубашку и кожу во второй раз за несколько дней. И я хотел этого — каждой слезинки, каждого кусочка боли, каждого страха, которые жили в ее голове. Эти слезы были как клеймо ее боли, как
— Он — мое наказание, — прошептала она, — если я не выйду за тебя замуж.
Конечно. Серхио знал, что на нее нужно будет давить, чтобы она согласилась.
— Серхио угрожал тебе Маттео?
— Я сказала ему, что он не может заставить меня давать клятвы этому мужчине. — Она сжала в кулаке мою рубашку. — У меня был выбор: вести себя как настоящая принцесса и выйти за тебя замуж, или он отдаст меня Маттео. В качестве его шлюхи.
Я крепче сжал ее талию, представив себе все способы, которыми мог бы убить их обоих. Так много сломанных костей, так много крови. Но не только они сделали это с ней, и впервые за целую вечность я почувствовал вину, настоящую вину.
— Что Маттео с тобой сделал? — Я изо всех сил старался, чтобы в моем голосе не слышалось раздражения, но это было невозможно.
Этот мужчина, очевидно, что-то с ней сделал, иначе он не был бы козырной картой Серхио, и мой разум разбушевался, а сердце бешено заколотилось. Он смотрел на нее так, словно думал, что она принадлежит ему, что он может обладать ею…
— Это не имеет значения.
Но это имело значение.
— Эмилия… — Я колебался. — Пожалуйста, просто скажи мне, он…? — Блять. — Потому что, клянусь Богом, если он прикоснулся к тебе против твоей воли, я пошлю людей убить его прямо сейчас. Мне плевать на твоего дядю.
— Нет, он ко мне так не прикасался, — прошептала она. — Но он бы это сделал. Он настоящий монстр.
Серхио поставил ее перед выбором между плохим и еще худшим — человеком, которого она явно считала жестоким, или человеком с репутацией жестокого.
— Значит, ты сбежала, потому что знала, что я тоже монстр.
И тогда я поймал ее и предложил сделку. Я заставил ее поверить, что отправлю ее обратно в Чикаго, заставив выбирать между теми же двумя судьбами. Я был ничем не лучше их.
— Я думала, что ты такой же, — сказала она так тихо, что я едва расслышала ее.
Я погладил ее по волосам, вынимая шпильки и проводя пальцами по спутанным прядям.
— Да, крошка. — Но я бы не стал им, по крайней мере, для нее.
Мы погрузились в тишину, ее тихое дыхание было самой сладкой мелодией.
Я обнимал ее всю ночь, будил, когда ее мучили кошмары, и успокаивал, пока она снова не засыпала. Снова и снова. Мне оставалось только гадать, насколько сломленной на самом деле была Эмилия Донато, скрывавшаяся за этой броней, и почему девятнадцатилетняя девушка была такой настороженной. Что, черт возьми, Романо с ней сделал, что так преследовал ее во сне? Скоро я это выясню. Я обещал Донато, что Маттео Романо переживет мой город. Я не уточнил, в каком состоянии.
Глава 18
Эмилия
Я стояла на тротуаре и смотрела на здание в индустриальном стиле передо мной. Сквозь зарешеченные окна пробивался свет, изнутри доносилась тяжелая музыка. Очевидно, Джио владел ночным клубом, и, увидев его на том Гала-концерте, я поняла, в чем дело. Он прятался за маской законности.
Я вдыхала прохладный ночной воздух, радуясь, что выбралась из квартиры. Последние два дня я была практически заперта там с Томми. У Джио были дела, которые нужно было уладить, и, как бы сильно он ни любил лично наблюдать за мной, очевидно, это было слишком опасно. Я думала, что мне понравится
Я последовала за ним по темному переулку, где воняло мусором, и через заднюю дверь вошла в здание. Внутри был темный коридор и лестница, ведущая в офис. Все было просто — письменный стол, кожаный диван, несколько мониторов, на которых были видны различные ракурсы с камер наблюдения.
Дальняя стена была полностью стеклянной и выходила на оживленный ночной клуб внизу. Я подошла ближе, наблюдая за танцующими и выпивающими людьми. Они выглядели такими свободными, как будто ничто их не волновало, кроме ритма музыки и, возможно, чувственных прикосновений партнера. Это было похоже на новый, запретный мир, который я внезапно захотела попробовать на вкус. Это было похоже на побег.
Рука Джио легла мне на бедро, притягивая меня к себе. Он ничего не сказал, но в этом и не было необходимости. С тех пор как я не выдержала и поплакалась ему после той встречи с Маттео, я чувствовала себя как стекло, сквозь которое он видел меня насквозь.
Прошло два дня, а я все еще пыталась перековать свою защиту, но это было трудно. Я устала. Устала вести битву, в которой, казалось, мне никогда не победить. Устала кататься на эмоциональных американских горках страха и решимости. Встреча с дядей и Маттео только усугубила это, напомнив, что они всегда будут рядом, будут следить за каждым моим шагом, даже если мне удастся сбежать. Если он не сможет заполучить тебя, никто не сможет. Я никогда не буду по-настоящему свободна. И в момент моей слабости Джио молча предложил мне отсрочку, место для отдыха, даже если это было в объятиях человека, который должен был быть моим врагом. Но в какой-то момент я перестала воспринимать его таким, и в его объятиях я почувствовала себя ближе всего к миру, чем когда-либо, несмотря на то что, казалось, всю жизнь шла война.
Завтра, сказала я себе. Завтра я буду сражаться.
Джио поцеловал меня в макушку. Я не забыла наше утро в душе, то, как он заставил меня кончить, используя только грязные слова и мои собственные пальцы. То, как он ласкал себя и стонал мое имя. Тем не менее, с тех пор он ничего не предпринимал. Ничего, кроме сладких поцелуев, которые были скорее успокаивающими, чем сексуальными. Он позволял мне выплакаться на нем… Не обращая внимания на размытые границы, это было похоже на клубок пряжи, спутанные нити, которые я не могла распутать. Этот мужчина мог заставить меня ненавидеть его, желать его и тосковать по теплу его объятий — и все это на одном дыхании. Секс был простым. Я понимала, что секс — это мотивация, но это… что бы ни происходило сейчас, это не имело смысла.
— Зачем ты привел меня сюда? — спросила я.
— Потому что у меня есть кое-что для тебя.
Я повернулась к нему, заметив напряжение, отразившееся на его лице. Я знала, что он теряет людей, что бы ни происходило между моим дядей и ирландцами, ситуация обострялась. Он был боссом мафии, жестким и безжалостным, но эти мертвые люди явно тяготили его. И все же он был здесь и предлагал мне подарки.
Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, что угодно. Что мне жаль его людей, что я вижу, чего ему это стоило. В дверь, ведущую в главный зал клуба, постучали, и я попыталась отстраниться от него, но деваться было некуда. Симпатичная блондинка вошла внутрь, музыка усилилась вместе с ее появлением. Ее покачивающиеся бедра дрогнули, когда она заметила нас, взгляд сузился, когда она увидела Джио, прижавшегося ко мне. Она поставила напиток на его стол, сверкнув страстной улыбкой. Я мгновенно возненавидела ее абсолютно без всякой причины, что было несправедливо.